затылке зашевелились от тёплого дыхания, что согрело пальчики. – Зря ты пожалела её и не рассказала мне сразу, я бы убил и её и твоего мужа, сразу бы и поженились.

Я развернулась, запрокинула голову.

– Восхищаюсь твоим светлым умом, душа моя! Как хорошо, что теперь я во всём советуюсь с тобой, – Крис куснул меня за пальчик, я вздрогнула и ойкнула.

– Вы… вы больные! – проговорила Змеена, видно, и сама не веря в произнесённое, – вы оба сумасшедшие! – громче: – ненормальные!

– Что ты кошечка! Не шипи! Они славные ребятки! Можешь мне поверить, если мы с тобой хорошо попросим, они, возможно, возьмут нас в спаленку.

Змей. Шах и мат.  Прощайте, леди Мэйкнорт! Жаль, не можете забрать свою уродскую шляпу. Ненормальный ребёнок с ненормальной собакой растерзали её в клочья.

И каким бы хорошим, но вообще, очень плохим, актёром ни был Крис, варьете закончилось вместе с хлопком двери.

– Пойдём спать? – спросила чуть позже, скользнув в дверь кабинета, нарушив уединение хозяина.

Он тут же уткнулся в газету, выказывая наисильнейшую заинтересованность её содержимым. В отличие от моего нового домашнего платья, что, по правде, было будуарным. Гостей в сшитых меж собой кружевах нежно-розового цвета встречать проблематично.

– Ложись, я приду позже.

Но я же старалась! Намывалась, новое бельё распаковывала, опять же. Поэтому бесшумно босиком прошла к нему, на стол, как обычно прыгать не стала, его лишнее раздражение мне сейчас ни к чему.

– Я соскучилась… очень, – села на пол, подле его ног, обняла обеими руками за колени, – ты очень нужен мне сейчас.

– Или ложись, я скоро.

Криса перебили настенные часы, что двенадцать раз выпустили мужичка во фраке, чтобы он снял шляпу каждому удару маятника.

Когда он пришёл в спальню, я не спала. Не могла. Мне просто как дышать, нужно сейчас чувствовать тепло человеческого тела. Расслабилась, замедлила дыхание, но он не ложился. Скрипнула дверь, я зажгла светляк и убедилась – подушки нет.

Нужно постараться уснуть, Криса можно и не ждать. Даже для короткого отдыха этому удивительно педантичному человеку нужна его многострадальная подушка.

Очевидно, ему нужно время. Что ж я, зверь, что ли какой? Нужно мужику в конуру, не выкуривать же его оттуда. Пусть попереживает, свыкнется с бренностью бытия и моим несовершенством, естественно, я подожду.

До утра.

Я, проснувшись спозаранку, принимала пакеты с задней двери у мальчишки, разносчика соседней ресторации. Хозяин, милейшей души человек, без грамма недовольства принял утренний заказ.

– А это, – курьер отдал заказанное, – подарок от хозяйки, – он протянул мне пакет в два раза больше моего, – велела передать, как мы все рады вашей поправке, леди, – осклабился малыш, комкая в руках потрёпанную фуражку. – И газету там, я это… сам приложил, дабы вы отдыхали, покуль не поздоровеете.

– А это, – теперь моя очередь угощать, – передай своей хозяйке. Здесь деньги, здесь новый амулет от насекомых, – протянула два свёртка, один из которых вернулся назад.

– Того не надо. Поправляйтесь, то лучшая плата для хозяина, хозяйка велела передать.

Свои чаевые он тоже не взял. Козырнул и был таков.

На скорую руку я сервировала ресторанный завтрак и отправилась в кабинет, умасливать мужа.

Которого не было. А на записку на столе я глядела, не беря мерзавку в руки.

“Возникли дела. Буду к вечеру. Люблю”.

Через двадцать минут я уже выруливала не до конца прогретую Ташу из тихого переулка в центре Келса. Я, конечно, добра, чутка и всё такое, но и у моей чуткости есть границы. Одной ночи по рознь вполне достаточно, я считаю, чтобы прийти в себя даже Крису, с его тонкой душевной организацией.

Таша, наконец, перестала дёргаться и пошла более-менее плавно, тихим тарахтением напоминая, в кого она у меня такая умница. Ехать недолго, тем более, что утренний Келс не слишком наводнён людьми, но и не разгонишься, горожане ещё не привыкли к мобилям, которых несколько на всю столицу, и вместо того, чтобы уйти с дороги, замирают, таращатся.

Клаксоном попробовала разбудить, ловко объехав очередного зеваку, притормозила у маленького заброшенного особнячка.

Не стала дожидаться, пока остынет мотор, подхватила корзинку и направилась в дом, быстро пробежав запустевший двор.

– Как это понимать? – дверь распахнулась, явив мне супруга, вида недовольного, насупленного.

– Завтрак! – нарочито бодро взмахнула корзинкой.

У Криса только приподнялась левая бровь, которую я проигнорировала.

Корзину на пол, сама к нему, пока замер. Облепить руками, прижаться всем телом.

– Эй, ну… ты что? – он взял моё лицо в ладони.

Несколько мгновений он тщательно вглядывался в меня.

– Бросил меня?

– Я?

– Сбежал сюда, оставил меня одну…

Крис притянул меня ближе, коротко целуя. Слов не находится, нужно постараться.

– Прости за это всё. Прости! Я знаю, как нелегко тебе всё это…

– Я просто хотел немного подумать…

– Без меня…

– С тобой не выходит. Если ты молчишь, у меня мысли перетекают в пах. Если говоришь, часто тоже в пах, но при этом приходится думать о твоих делах.

– Устал?

– Нет. Немного… не в том дело, – его руки сжали мою талию, притянули к себе, – узнать о том, что всё могло закончиться тогда, четыре года назад. Что сейчас могло не быть Эстер, тебя, нас… мне нужно смириться со своей беспомощностью в отношении тебя. Что я не могу не повлиять, на даже защитить….

– Это неправда!

– Вот как? Разве ты слушала меня, когда я высказался против той вылазки? Или я узнал бы о выходке Реены, не заявись она вчера?

– Крис…

– И это только моя проблема, – он уткнулся носом в мою макушку. – Хотел бы я, чтобы ты стала другой? – безусловно! Но если начну тебя ломать сам – распишусь в собственной никчёмности. Что моя женщина сильнее меня и вместо того, чтобы быть ещё сильнее, я забиваю её вниз. Я встретил и полюбил тебя такой. Просто иногда… мне кажется, что я не тяну тебя.

– Кристофер, – я облизала пересохшие губы и взяла его лицо в ладони. – Только с тобой я могу быть слабой. Не врать, не напускать на себя облик всемогущей ведьмы-всезнайки. Делиться каждой идеей, зная, что ты не забракуешь, выслушаешь, поможешь додумать. Хуже того, ты один из немногих людей, кого я боюсь разочаровать, так важно мне знать, что ты и Эстер на моей стороне. Не бросай меня пожалуйста, – и вспомнила про козырь, – знаешь, как тяжело было её носить? Постоянная слабость, тошнота, я совершенно ничего не могла делать. А теперь же я и вовсе забываю о своём положении, потому что ты рядом!

– Аргумент, – заулыбались мы оба.

– Пошли домой, не отправишь же ты беременную жену одну?