описывали его могучие плечи, блистающие глаза, могучий смех и смертельное копье. Эпическую поэму о Бинате исполняли все барды страны. Но где сейчас Бинат, если песни о нем перестали петь, а о королевстве все забыли? – спросила Орланда.

– Под горой? – Я кивнул в сторону холма, земляного вала и каменного клыка.

– Нет. Я уложила любимого в нескольких лигах отсюда, в высеченную в скале гробницу, и поместила его великолепное копье рядом с ним. В память о нем я посадила золотую вьющуюся розу – она, как и моя любовь, цветет во все времена года.

– Он оставил твое ложе? – спросил я. – Ушел и умер в мире, не знавшем его?

Орланда медленно покачала головой.

– В те дни я была другой, – ответила она. – Я помогла ему подняться к славе. Сражалась с ним рядом и даже давала советы по управлению королевством, разделяла славу. Когда он наконец пришел в мой дом, он стал седым воином, несгибаемым, но утомленным, и ушел только вместе со смертью. – Ее изумрудные глаза заглянули в мои. – Смерть приходит ко всем смертным, и моя помощь способна лишь ее отодвинуть. Но Бинат долго прожил в моем доме и пользовался почетом и уважением, пока я не проводила его на вечный покой.

Она подошла вплотную ко мне, ее голос стал низким и серьезным.

– Мне было тяжело потерять Бината, но еще труднее наблюдать за тем, как он постепенно исчезал из людской памяти – у меня на глазах его королевство распалось, великолепные каменные памятники потускнели и рассыпались в пыль, песни перестали звучать. Я получила жестокий урок о том, что земное честолюбие преходяще, с тех пор прошли столетия, но я больше не помогала смертным, желавшим добиться успеха. – Она слегка потянула меня за руку. – Лучше уйти подальше от бренного мира, пока у тебя есть такая возможность, и избежать горького знания, что твои деяния потускнеют, величие превратится в пыль, а стремления были обречены на провал еще до того, как ты с криком пришел в этот мир. Наслаждайся юностью и годами, что я могу тебе дать, и постарайся избежать любых печалей.

Я сделал несколько шагов вперед, но потом снова остановился.

– Миледи, – сказал я, – у меня есть определенные обязательства, я должен доставить сообщение из моего города в Селфорд, а еще похоронить мою семью, чтобы они не лежали в чужом склепе, как сейчас, и поставить им достойный памятник.

– Ну, тебе хорошо известно, что Этельбайт смертен, – сказала она. – Разве важно, когда ты доставишь послание: через десять лет или двадцать, ведь гавань города заблокирована. Очень скоро сам Селфорд падет, и река унесет его славу в море. А твоей семье уже все равно где лежать.

– Я чту покой моей семьи не ради мертвых, – сказал я, – а чтобы иметь возможность смотреть в зеркало и не испытывать стыда. Если я не отдам им последний долг, я не буду достоин щедрого предложения, сделанного тобой.

Орланда прищурилась.

– Я и только я решаю, кто достоин стать гостем моего дома, – заявила она.

– Однако я буду знать…

Орланда обратила на меня огонь своих зеленых глаз.

– Что за вопросы? – резко сказала она. – Что за странная адвокатская логика и затейливые конструкции? – Она шагнула ко мне, и холодный страх заставил мою кровь застыть в жилах, а волосы на затылке встали дыбом.

Голос Орланды прозвучал в моих ушах, как удар хлыста.

– Совсем недавно ты рассуждал иначе, когда тебе требовалась моя помощь для побега из логова разбойников! Куда подевались слова любви и восхищения, что ты говорил мне? Или ты намерен меня обмануть?

Несмотря на охвативший меня ужас, я сумел ответить.

– Я полюбил смертную девушку, – сказал я. – Я любил ту, что лазала по деревьям, играла на мандоле и давала мне надежду на сладкие поцелуи. Однако теперь выяснилось, что она на самом деле совсем не та, кем казалась.

Ее гнев исчез.

– Я та девушка, – заявила она. – Я могу стать для тебя той девушкой или любой другой по твоему выбору. Но, – слегка смягчилась она, – если у тебя есть вопросы, задавай их.

Я постарался привести в порядок разбегавшиеся мысли, и из множества вопросов, теснившихся в голове, задал один, показавшийся мне самым безобидным:

– Зачем я тащил это серебро? – спросил я. – К чему оно мне, если я получу в распоряжение все сокровища твоего дома?

– Должен произойти обмен, вот и все, – ответила она. – Чтобы жить в моем мире, ты должен принести с собой нечто ценное. Серебро оказалось под рукой.

Я вспомнил историю Минассо и какую часть его самого потребовала богиня Сильвия за право жить в ее владениях и мгновенно почувствовал благодарность за короткое пребывание в сокровищнице разбойников. Я задал, как оказалось, самый важный и опасный вопрос.

– Сколько времени пройдет в смертном мире, пока будет длиться наша свадебная ночь под холмом?

– Я надеюсь, она будет долгой, – ответила Орланда. – Ее продолжительность зависит от силы нашей страсти и того, как долго наши желания будут оставаться с нами, возникать снова и дарить нам удовлетворение, а мы станем достигать насыщения, пусть и временного. – Она поняла, что я намерен задать новый вопрос, прижала пальцы к моим губам и сказала: – Если ты покинешь мой дом после этой ночи, то окажешься чужаком во внешнем мире. Никто не вспомнит о твоем существовании, и никто не поверит в твой рассказ. – Она отняла руку, а потом поцеловала меня в губы теплыми губами. – Поэтому тебе не следует уходить, оставайся со мной одну ночь за другой ради песен, пиров и танцев, ради прекрасных одежд, украшенных самоцветами, и долгой жизни, ведь ее я могу гарантировать тебе в течение тысяч ярких ночей взаимного удовольствия под вечными звездами.

Она снова поцеловала меня, и от вкуса ее губ мой разум утратил точку опоры.

Однако я сумел превратить мысли в слова.

– А если я приму решение выполнить свои земные обязательства в обычном мире и откажусь от великолепного предложения, сделанного тобой? Проклянешь ли ты меня или отправишь в мир с миссией мести?

Ее глаза снова сверкнули, и она отступила от меня на шаг.

– Я не могу ответить на твой вопрос, – сказала она. – Мужчины ни разу не отказывались от моих предложений.

Взяв ее руки, я поднес их к лицу и поцеловал теплую ароматную кожу.

– Я готов отдать тебе все, что угодно, в благодарность за свое спасение, – сказал я. – Все, кроме того, чтобы остаться до конца моих дней в твоем доме.

Лицо Орланды вспыхнуло от ярости и презрения.

– За твоим отказом