Монах наконец добрался до конца своей витиеватой речи и призвал всех помолиться Паломнику, что тут же и начал делать, благословляя Дьюсланд и новую королеву. Я знал, что многие последователи Милосердного Паломника остерегаются молитв, считая их бесполезными, и этот вопрос служит причиной раскола в их секте. Сам факт молитвы показывал, чью сторону взяла Берлауда.

Молитва закончилась, монах изящно отступил в сторону, и началась коронация. Дворяне выходили из группы за троном, чтобы прочитать древние стихи и передать королеве пару шпор, надеть кольцо ей на палец или помахать перед ней веером из петушиных перьев. Для меня эти ритуалы выглядели бессмысленными, но все участники держались исключительно торжественно. В руки женщины-монарха вложили державу и скипетр, и она встала, чтобы группа пожилых пэров смогла надеть на нее алый плащ, отороченный мехом горностая, такой длинный, что его поддерживали восемь придворных.

Наконец вперед выступили мать королевы и принцесса Флория и вдвоем подняли корону над головой Берлауды. Возник забавный момент: маленькой принцессе пришлось встать на цыпочки, чтобы удерживать корону над головой более высокой сестры. Я видел, что все мужчины в толпе сняли шапки, а аристократы – диадемы, поэтому и я поспешил сорвать шапочку ученика адвоката. Знамена аристократов и флаги также склонились перед новой королевой.

Зазвучали трубы, и корону возложили на августейшую голову. Толпа радостно закричала, со стен выстрелили пушки, из амбразур повалил белый пороховой дым. Диадемы и шапки вернулись на свои места, хотя некоторые зрители принялись бросать их в воздух, знамена и флаги снова развевались над толпой.

– Да хранят боги ее величество! – взревел мощный голос откуда-то из задней части толпы.

Все вокруг засмеялись и принялись аплодировать.

Королева Берлауда, отягощенная короной, костюмом, регалиями и огромной накидкой, не шевелилась, – возможно, у нее просто не хватало сил, – но по ее лицу пробежала гримаса неудовольствия из-за заминки. Придворные помогли ей собрать юбки и накидки, она отступила назад и уселась на трон. Официальные лица унесли державу и скипетр, кто-то протянул королеве бумагу.

Крики смолкли, и королева Берлауда произнесла клятву, в которой обещала уважать древние права и привилегии дворян и простых людей, творить правосудие, обеспечивать безопасность королевства и наказывать предательство. Когда она произносила «предательство», ее глаза сверкнули, и я посмотрел на сцену передо мной иначе. То, что сначала показалось мне пустым ритуалом, теперь получило более глубокий смысл – монарх успокаивал свой народ в трудное время.

Бастард Клейборн, решил я, все-таки поднял знамя мятежа. В результате в королевстве началась смута, что и привело к поспешной коронации Берлауды, чтобы ее права стали очевидными для народа.

«Ведь, если начнется гражданская война, разграбленные города станут таким же обычным делом, как пятна на шкуре леопарда», – подумал я, вспомнив слова лорда Уттербака, и содрогнулся.

Я припомнил и другие моменты нашего с ним разговора – возможно, если мне не удалось найти графа Венлока в толпе, это значит, что он присоединился к армии мятежников.

Берлауда завершила клятву, и мужчина в доспехах с обнаженным мечом предложил сразиться с ним всякому, кто поставит права королевы под сомнение. Он оглядел толпу свирепым взором, словно Клейборн мог в любой момент появиться из ее рядов и поднять перчатку.

Драматический момент прошел, после чего церемония стала скучной: придворные один за другим опускались на колени, чтобы заявить о своей верности, и целовали руку королевы, стараясь сохранить свои должности.

Все это напомнило мне борьбу за власть в Этельбайте, поэтому я повел свою лошадь прочь, размышляя о том, что делать дальше. Толпа была такой огромной, что я не сомневался: все места на постоялых дворах заняты, а в следующее мгновение мне пришло в голову, что разгуливать по большому чужому городу во время бурного праздника, да еще с состоянием за спиной, может оказаться не слишком полезным для моей последующей жизни или здоровья.

«Быть может, – подумал я, – лучше покинуть город в поисках места для постоя в какой-нибудь деревне».

Вновь затрубили трубы, появились новые копейщики в красных шлемах и быстро выстроились в шеренгу между троном и городскими воротами.

Острия копий стали теснить толпу, и мы с лошадью оказались прижатыми к городской стене. Лошадь недовольно фыркнула, и я понял, что она вот-вот встанет на дыбы и начнет брыкаться. Мысль о том, что у меня под седлом окажется бешеная кобыла, вызвала у меня ужас, к тому же я совсем не знал, как успокоить животное. Не понимая, что делать, я просто похлопал лошадь по шее.

Между тем пушки снова начали стрелять, и лошадь нервно вздрогнула после первого залпа. Я пытался уговорить пешеходов отступить подальше от копыт моего скакуна, но копейщики действовали решительно, и напуганная толпа напирала.

Я прошептал успокаивающие слова на ухо лошади, жалея, что у меня нет для нее никакого угощения. Она прижала уши к голове, бросала злобные взгляды на толпу и фыркала, но после того, как стрельба из пушек прекратилась, немного успокоилась. Ощутив прилив гордости при мысли, как близко я оказался к умениям и навыкам опытного всадника, я увидел, что королева плывет вдоль освобожденного для нее копейщиками пространства. При этом ее фигура оставалась совершенно неподвижной, в руках вновь появились держава со скипетром, красивое лицо смотрело прямо перед собой, и казалось, будто она парила в воздухе.

Ее странное движение получило объяснение, когда я выпрямился в седле и сумел заглянуть за спины копейщиков. Королеву Берлауду несли в изящных позолоченных носилках двенадцать джентльменов, шесть впереди и шесть сзади. Далее следовали ее мать и сводная сестра, их также несли в креслах. За ними шагал закованный в доспехи мужчина, лицо у него страшно покраснело, он явно вспотел после долгих часов, проведенных на солнце, но он по-прежнему держал длинный меч перед собой.

Кто-то выкрикнул приказ, копейщики построились в колонну и промаршировали в город вслед за королевой. Я подумал, что кто-то совершил ошибку, ведь остальные аристократы остались среди толпы.

Масса людей рванулась к воротам вслед за солдатами, и я, решивший покинуть город, чтобы отыскать себе место для ночлега, не смог преодолеть напора толпы. Поэтому мне пришлось остаться возле городской стены, и я наблюдал, как простые люди, дворяне и аристократы толкаются, выстраиваясь в огромную колонну.

Я продолжал искать эмблему Венлока на случай, если отец милорда Уттербака затерялся в толпе, но мне вновь не удалось его увидеть. Вместо него я узнал другую эмблему, серебряные монеты Раундсилвера, и сердце замерло у меня в груди. Кроме