– Благодарю, – кивнула Агата и поспешила заколоть ворот; звякнули цепочки, пощекотала кожу та, что на шее, и только тогда она поняла, что браслеты на запястьях тоже крепились к ожерелью.

Словно… платье? Она выдавила улыбку, стараясь не думать и не чувствовать, как нагревается прохладный металл и перестаёт ощущаться на коже, как много на ней золота, она, кажется, ощущала вес каждого звена всех этих цепочек.

Фривольный крой и прозрачная ткань блузы и без того нервировали, как и пристальный, изучающий взгляд Орхана.

Но надо сдержаться и показаться покорной, чтобы добиться большего доверия и свободы. А потом суметь поговорить с отцом по душам, выяснить всё про артефакт и условия сделки – и освободиться так, чтобы не потерять голову или свободу на жестоком и чужом Востоке!

– И, наконец, последний дар, – проговорил Орхан, забирая из рук третьего брата знакомый Агате тонкий браслет.

Он оказался слишком велик для её тонкого запястья, и Орхан обернул его два раза, прежде чем застегнуть, и погладить кожу там, где заполошно пульсировало сердцебиение.

– Отныне и до первой Луны со мной да не увидит ни один мужчина твоего лица. Иначе трижды принявшая будет трижды проклята, – торжественно произнёс Орхан.

– Да будет так, – практически хором произнесли три брата.

И Агате, которая до этого момента воспринимала всё происходящее как досадное недоразумение, которое можно было исправить, как-то договориться, изменить условия сделки и убедить отца вернуться домой, вдруг стало по-настоящему страшно.

Она отшатнулась было назад, оступаясь и путаясь в цепочках и длинном халате, и туфля, больше похожая на роскошно расшитый тапочек без задника и каблука, всё-таки соскользнула с её ноги.

Агата успела почувствовать приятную прохладу мрамора, а в следующий момент Орхан неожиданно опустился на одно колено, подхватывая её ступню.

Тёплые сильные руки щекотно скользнули по подъёму, погладили косточку, и под её ногой оказалось крепкое бедро в белоснежном шёлке шароваров. Она покачнулась, всплеснув руками, отчего цепочки в очередной раз зазвенели, но равновесие удержала.

– Осторожнее, кирия, – Орхан подобрал её туфлю и помог надеть, но пальцы продолжали удерживать щиколотку. – Вам нужно научиться ходить в наших нарядах. Должно быть, сейчас всё для вас непривычно.

– Д-да, – кивнула Агата, стараясь удержать равновесие и не опереться об Орхана.

Как же злит, когда тебя трогает чужой мужчина и ты ничего не можешь сделать. Да даже оттолкнуть его теперь было нельзя.

Сердце заныло, когда она вспомнила, как Джонни – совсем недавно! – так же стоял у её ног и как сладко было потом узнать, что это он. И хоть он вёл себя на грани приличий, а то и вовсе нарушал их, с ним не было страшно. Агата знала, что никогда в жизни Джонотан не причинит ей боль. Сейчас же она дрожала так сильно, что предательски звенели цепочки, выдавая её страх.

Но Орхан истолковал её боязнь иначе:

– Трепетная, словно бутон розы, – он ещё раз обвёл ласкающим движением косточку на щиколотке и, отпустив наконец ногу на пол, поднялся. – И такая же нежная. Я прикажу, чтобы тебя обучили всему, что должна знать девушка. Ты будешь самой прекрасной розой в моём саду.

«Чтоб у тебя завяло всё», – едва сдерживаясь и изо всех сил впиваясь ногтями в ладони, подумала Агата и мило улыбнулась, хотя смысла в подобном притворстве не было: под покрывалом не видно, и вряд ли её улыбка достигла глаз.

– Благодарю вас за заботу, господин Орхан. Я хотела бы переговорить с отцом, по нашим традициям он должен благословить меня наедине, с глазу на глаз, – это святое правило, которому мы неукоснительно следуем много веков.

– Кириосу ди Эмери будет оказан приём, достойный самого верховного правителя, а вам, моя дорогая, следует отдохнуть и вспомнить, что согласно нашим традициям, – сделал он акцент на этих словах, – вам не стоит более искать встречи ни с одним мужчиной, кроме меня.

– Но он мой отец! – Агата не смогла сдержать возглас.

– И он возложил ответственность за вас, кирия, на меня, – ответил Орхан, делая знак слугам, – а я всегда серьёзно отношусь к своим обязанностям. Так что советую следовать моим просьбам, иначе мне – увы, моя дорогая, как я это не люблю – придётся научить вас послушанию.

Он кивнул подошедшей Фадии:

– Займи мою прекрасную невесту. У тебя три дня, чтобы к обряду она знала всё, что приличествует знать будущей жене и усладе своего мужа, – и добавил, глядя прямо в глаза Агате: – С нетерпением жду нашей следующей встречи, дорогая.

«С таким количеством золота на мне – прямо-таки бесценная», – подумала Агата, позволяя Фадии и подоспевшей и, судя по молчаливости, пребывающей в шоке Элен себя увести.

Они вернулись в уже знакомый зал, стражники всё так же безмолвно несли свою службу за закрывшимися за спиной Агаты резными дверями. Солнце уже садилось, и Агата рассеянно смотрела, как длинные золотисто-розовые лучи теперь подчёркивали затейливую резьбу на колоннах, углубляя прохладные тени. Двор был наполнен безмятежностью, в отличие от бури, бушевавшей у Агаты внутри: за портиком едва шевелились пышные фиолетовые соцветия и сочная зелень, наполняя тёплый ветер из приоткрытых окон благоуханием и свежестью.

– Я хотела бы прогуляться по саду, – обратилась Агата к Фадии. – Вы говорили, что в честь моего сватовства всем девушкам дозволено гулять. Надеюсь, на меня это тоже распространяется?

– Конечно, госпожа, – Фадия на этот раз даже поклонилась.

Неужели её новый статус невесты всё-таки имеет какой-то вес?

– Но разве вы не хотели бы побыстрее показать остальным девушкам прекрасные дары? – Фадия, кажется, искренне верила, что Агате это интересно, потому что заговорила доверительным шёпотом: – А как господин Орхан дотронулся до вас! Это, конечно, небывалая дерзость с его стороны – позволить так откровенно… Но вы правы, вы новенькая, а после такого ваш статус уж точно возрастёт.

Из-за того, что Орхан трогал ее щиколотку, ее статус возрастёт? Боги, дайте сил и пару учебников местного этикета, кажется, её учителя были недостаточно хороши, потому что отношение к любой близости в их культурах определённо отличаются.

– Я хочу в сад, – повторила Агата, вновь впиваясь ногтями в ладони, чтобы не броситься бегом в спасительную тень деревьев, которая хотя бы на время укроет её от всех условностей.

– Как скажете, госпожа, – послушней прежнего кивнула Фадия, и в её глазах почудилось какое-то ожидание. – Пойдёмте же, я думаю, вам понравится ещё один подарок вашего нового господина, да будут вечны и радостны его дни! Он