Убивая время, девушки разговаривали о будущем. Помимо непосредственной задачи, стоявшей перед ними, их больше всего интересовал грядущий конец войны. Советские войска приближались к Берлину. Аушвиц был освобожден русскими в конце января. Гитлер засел у себя в бункере. Тем не менее Голландия оставалась под контролем нацистов и их коллаборантов. Троице участниц Сопротивления казалось – как ни странно, – что конец наступает слишком быстро.

«Мы постоянно говорили об освобождении, – вспоминала Трюс. – Оно могло прийти в любой день, но мы все равно не собирались прекращать свою работу. Мы часто говорили про Нидерланды и про всю Европу после освобождения. Мечтали об отмщении и справедливости».

«Ханни считала все это второстепенным. Она больше всего волновалась насчет Германии и Гитлерюгенда – как этой молодежи промыли мозги. Она предсказывала им разочарование в будущем. А что касается Нидерландов, ее беспокоило, что и здесь на подростков сильно повлияла NSB. Конечно, она мечтала об освобождении, но и сильно тревожилась за будущее».

Насчет того, чем им приходилось заниматься – слежка, и саботаж, и убийства, – девушки высказывались однозначно, и так останется до конца их дней. «Мы должны были это делать, – говорила Фредди много лет спустя. – Это было необходимое зло – убивать тех, кто предавал хороших людей. Я не чувствовала жалости». Никто не стреляет в человека, утверждала она. Солдат стреляет во врага [257].

* * *

Наконец из дома показалась мадам Сьеваль.

– Она идет! Она идет! – закричала сестра, страдавшая деменцией. Она тоже следила – из своей комнаты наверху. Ее восторги легко можно было услышать с улицы, где мадам Сьеваль – в меховой шубе – стояла на крыльце со своей няней. Между ними топтался маленький мальчик в теплом костюме, потом его усадили на санки. Трюс побежала успокоить сестру; в любом случае, пока ребенок был там, они не могли стрелять в мать.

На следующий день предоставилась возможность получше. Вышло солнце, снег прекратился, и женщина в меховой шубе снова показалась на улице. Несмотря на то что мостовая была еще заснежена, она села на велосипед и начала крутить педали [258].

Тут же ловкая маленькая Фредди выскочила за дверь и погналась за женщиной на своем велосипеде. Когда Ханни и Трюс выбежали следом за ней, чтобы присоединиться к погоне, Фредди стояла на углу и изо всех сил махала им рукой. Они быстро нагнали ее и увидели шубу впереди, «словно красивого медведя новой породы», вспоминала Трюс, возле кафе под названием «Хет Гроне Вуд» («Зеленый лес»). Они с Ханни выстрелили в нее, не заметив группы школьников всего в нескольких шагах.

Мадам Сьеваль вскрикнула, но, к изумлению девушек, бросилась бежать. В следующее мгновение Трюс, Ханни и Фредди мчались по бесконечным улочкам и переулкам Харлема в укрытие у друзей, где просидели до позднего вечера, прежде чем вернуться по своим домам.

На следующее утро разнеслась новость: мадам Сьеваль спасла ее пушистая меховая шуба, которая то ли остановила пули, то ли преувеличила размеры ее тела, сбив прицел стрелявшим [259].

Глава 24

Был погожий вечер первого дня весны 1945-го, когда Ханни Шафт погрузила на велосипед подпольные газеты – De Waarheid и Vrij Nederland, – и несколько сандвичей, которые дала ей Льен Элсинга, у которой она опять остановилась, и выехала в Эймейден доставить их. Она не планировала возвращаться тем же вечером, почему и запаслась едой [260].

Снег, помешавший ей и сестрам Оверстеген при покушении на мадам Сьеваль, растаял, и улицы были чистыми и влажными. Она поехала на север по Ян Гийзенкаде (каналу в городе), намереваясь пересечь Рийксстраатвег, где немцы построили одну из своих уродливых заградительных стен с блокпостом. Это была обычная проверка, которую Ханни проходила уже неоднократно в своих поездках по городу, но на этот раз ее сумку обыскали и нашли газеты, которые она перевозила. С учетом покушений, совершенных ею в последние два года, и того факта, что даже теперь при ней в тайном отделении сумки был пистолет, казалось печальной иронией, что Ханни арестовали за относительно невинную подпольную прессу [261].

Две сестры Франса ван дер Виля случайно увидели, как ее уводят. Они попытались связаться с Франсом, чтобы предупредить его и RVV о положении Ханни, но не смогли быстро его отыскать. Тем временем Ханни отвели сначала в близлежащие казармы вермахта, а потом в изолятор близ Харлеммерхут – городского парка Харлема, – где посадили в камеру. Пока ее переводили из одного места в другое, пистолет выпал из потайного отделения сумки, что сразу насторожило охранников. Они решили, что схватили кого-то важного. Никто не носит с собой пистолет, если не собирается стрелять.

Охранники стали спрашивать, кто она такая, но Ханни не отвечала. В одиннадцать вечера ее переместили в еще один изолятор в Харлеме, где голландец-сторож, сочувствовавший Сопротивлению, пришел ее повидать, но ничем не смог помочь, так как ее заперли на ночь в камеру, приставив охрану.

По совпадению Эмиль Руль, один из наиболее высокопоставленных агентов гестапо в Амстердаме, в ту ночь оказался в Харлеме – привез заключенного. Он много знал о деятельности Ханни Шафт, «девушки с рыжими волосами», еще с бурных дней их совместной работы с Яном Бонекампом в Северной Голландии. Когда он услышал, что арестована девушка с пистолетом и газетами, то велел привести ее к нему. С темными волосами Ханни была неузнаваема, но он все-таки решил посадить ее в машину и отвезти в Амстердам. Примерно на полдороге ему стало ясно, кто его пассажирка. «У себя в голове я перебирал разные кандидатуры, пытаясь сообразить, кто она такая, – вспоминал он. – Потом внезапно понял: „Ты Ханни Шафт“. Мгновение она молчала. Потом повернулась ко мне и ответила: „Да“» [262].

* * *

В Амстердаме Ханни Шафт уже ждали. Наконец-то гестапо удалось поймать «девушку с рыжими волосами», и даже глава секретной полиции Амстердама, Вилли Лагес, пришел посмотреть на нее, словно на диковинного зверя из экзотических краев.

Допрос взялся вести Руль. «Мы знали, что она совершила покушение на Рагута и на кондитера Фабера из Харлема вместе с Бонекампом, – сказал Руль, давая показания после войны. – После ее ареста мне было поручено провести следствие».

Руль добился от Ханни признания в нападениях на Рагута и Фабера. Она также призналась в нападениях на Смита и Виллемсе в Долле Динсдаг. Ее