В действительности Кюйпер тоже достал револьвер, прицелился и выстрелил. На этот раз Ханни не обернулась; пуля попала ей в затылок. Еще один выстрел, и работа была закончена. Ханни умерла быстро.

Местный жандарм из Харлема, тащившийся за группой, начал торопливо копать могилу в песчаной почве. Они с Кюйпером свалили тело Йоханны Шафт в неглубокую яму и засыпали землей. Это делалось в такой спешке, что пряди ее рыжих волос выглядывали наружу, так что могила оказалась отмечена ее главным отличительным признаком [274].

* * *

После освобождения Вилли Лагес, глава СД в Амстердаме, был арестован канадцами и поведал о том, что произошло с Ханни. Хотя они с другим гестаповским офицером спорили на трибунале о том, кто отдал приказ убить Ханни, неопровержимые факты гласили, что ее отвезли в дюны за Бломендалем и там казнили. Маартен Кюйпер застрелил ее по приказу амстердамской СД.

На третью неделю мая друг Ханни, неоднократно дававший ей приют, Харм Элсинга поехал в Амстердам и добился встречи с канадским офицером, который допрашивал Лагеса. Он спросил, что Лагес говорил на ее счет. Канадец сказал, что ответ был односложный: Erschossen. Расстреляна. И ничего больше.

Элсинга передал эту информацию командующему внутренними войсками Сиккелу. Сиккел связался с харлемской RVV, а также с родителями Ханни Шафт. Враги не пощадили их дочь. Как и бесчисленное множество других, она была убита немцами. Erschlossen.

22 мая 1945 года Питер Шафт отправил членам семьи Ханни простое в своем трагизме письмо: «Дорогие мои, то, чего мы так боялись, оказалось правдой: наше единственное сокровище, наша дорогая Йо была убита гестаповцами в последние дни войны (вероятно, 17 апреля). Мы все потрясены и глубоко скорбим, я не могу писать больше» [275].

Эпилог

В конце войны ходило много слухов о том, что в дюнах за Бломендалем, где казнили и закопали тело Ханни Шафт, таятся и другие секреты. Браконьеры, охотившиеся в заповеднике на кроликов и лисиц, утверждали, что видели, как немецкие фургоны проезжали по Зеевег – дороге, ведущей через дюны до Заандпорта и Северного моря. С пустошей до них доносились выстрелы, и они видели там свежие могилы.

В конце мая 1945 года группа жителей Харлема вышла в дюны вместе с начальником похоронной конторы из Амстердама, Блекемоленом, который к тому времени был арестован недавно организованным Бюро политических расследований в результате вышеупомянутых слухов. С предыдущего ноября, когда местный крематорий перестал работать из-за дефицита газа, СД поручило Блекемолену и полиции Харлема хоронить тела казненных немцами в дюнах. Блекемолен не только помнил, где были похоронены трупы, – он вел подробные записи своей работы. Оказавшись на месте с группой жителей Харлема, ищущих свидетельства казней, он сразу повел их в нужном направлении [276].

На северной стороне от Зеевег в первый же день он указал на три массовых захоронения. В следующие четыре недели было найдено еще три. Всего за месяц эксгумировали 311 тел. В июле по южную сторону Зеевег было обнаружено еще десять захоронений с 91 трупом.

Эксгумация была тяжелой и страшной задачей. Тела лежали так, как их сбрасывали в ямы, присыпанные известью. Обувь и украшения с приговоренных к казни снимали и отвозили обратно в Ветерингшанс, тюрьму, из которой поступало большинство жертв. Вместе с гражданами Харлема, искавшими трупы, работали трое судебных патологоанатомов: они фиксировали следы пыток и устанавливали причину смерти.

Получив на допросе указания У. Х. М. Шмитца, члена команды, казнившей Ханни, власти смогли отыскать ее тело в дюнах. Это произошло первого июля. На ней была та же тюремная одежда, в которой ее сфотографировали за несколько дней до казни, – темный свитер и юбка с заткнутым за пояс бело-зеленым носовым платком. По данным подробного отчета патологоанатомов, на ногах у нее были бежевые чулки и простые черные туфли. На теле и внутренних органах травм не оказалось; две пули пробили череп в области затылка. Первая вошла в голову справа. Вторая, большего калибра, попала в череп слева, прошла через мозг и вышла над правым глазом. Эта рана и стала причиной смерти.

Тело закопали на глубину всего семидесяти пяти сантиметров, однако волосы не выглядывали на поверхности земли, как говорилось ранее. Тело Ханни достали из временной могилы и поместили в гроб для повторного захоронения вместе с сотнями других жертв. Из всех похороненных в дюнах Ханни была единственной женщиной.

После того как были обнаружены массовые захоронения членов Сопротивления, власти страны решили создать почетное кладбище, которое послужит им мемориалом. К концу июля было найдено сорок пять могил, где лежали 421 мужчина и Ханни. Судебная экспертиза и следственные данные показывали, что 105 из них были казнены непосредственно в дюнах на Зеевег, а еще 317 были убиты в Амстердаме и Северной Голландии, после чего вывезены в окрестности Бломендаля для захоронения [277].

В конце июля в Амстердаме был основан и впервые собрался Мемориальный комитет, первым решением которого стало проведение торжественной службы в честь повторных похорон и создания кладбища. Поскольку технически было невозможно захоронить сразу 422 гроба, следовало избрать единственное тело, которое будет символизировать всех жертв, найденных в дюнах. Практически сразу же комитет сошелся на том, что это должна быть единственная женщина в группе: Ханни Шафт [278].

Насчет места для кладбища возникли споры между муниципальным советом Бломендаля, Похоронным комитетом, региональными управами и правительством Нидерландов, которое стремилось сохранить за дюнами к северу и западу от Бломендаля статус природного заповедника. Следовало также учесть потоки отдыхающих, проезжающих по Зеевег к океану, и дальнейшее расширение Бломендаля. Вмешательство королевы Вильгельмины помогло преодолеть разногласия, в первую очередь касавшиеся архитектуры и дизайна кладбища.

К середине сентября основные вопросы были решены, и на кладбище начались работы. Мемориал должен был находиться в заповеднике на достаточном удалении от Зеевег с оживленным летним движением на пляжи. Его начали строить в нескольких километрах от Бломендаля, на возвышенности среди дюн, откуда посетителям открывался вид на пустоши и на восходящее солнце на востоке. На прямоугольном участке рядами должны были встать одинаковые каменные памятники. Финальные архитектурные штрихи добавлялись еще несколько лет, но церемония открытия кладбища состоялась 27 ноября, и на ней присутствовала лично королева Вильгельмина с семьей [279].

Насчет имени Ханни Шафт возникла путаница. Комитет избрал ее в качестве почетного символа всех жертв, расстрелянных в дюнах, но обозначил как «Аннеке» Шафт, а не по