привыкли к своей роли в Сопротивлении – хотя их гнев и ненависть к немцам и коллаборационистам продолжали нарастать. Они считали себя солдатами в деле Сопротивления. Как Трюс говорила позднее: «После войны особенно остро встал вопрос, действительно ли следовало стрелять во всех этих людей. А вы посмотрите на это с точки зрения периода оккупации». Повсюду были полицейские и гестаповцы, вспоминала она. Были голландцы, готовые и стремящиеся предать своих соотечественников. Сопротивление не имело возможности схватить этих предателей и посадить их под замок. Тюрьмами распоряжались немцы. Да и как они бы стали их кормить, когда не могли прокормиться сами. «Выход был один: расстрелять» [242].

По контрасту с замечаниями амстердамских знакомых, отмечавших растущую беспечность Ханни, Харм Элсинга, по-прежнему принимавший Ханни у себя время от времени той зимой, вспоминал такую же сдержанную девушку: «Она всегда была очень осторожна и старалась не оставлять следов… когда уходила на опасное задание, то говорила мне проверить дом, чтобы убедиться, не осталось ли там хоть малейших примет ее присутствия – на случай обыска. Когда приходили люди из Сопротивления, они поднимались наверх, чтобы поговорить. Никогда не говорили внизу. Сис ван дер Ворт был тут, и мы видели Кунткеса. Ван дер Ворт часто у нас бывал. Она сидела неподвижно в кресле. Как будто все знала заранее. Каждый шаг, который она делала, был продуман. Все риски предусмотрены» [243].

* * *

Первого марта, солнечным погожим утром, инспектор полиции Харлема Виллем Зиркзее был застрелен на Лейдсеплейн, площади близ одного из самых старых каналов в Голландии, связывающего Харлем с Лейденом с XVII века. Зиркзее был членом NSB и часто сотрудничал с военной полицией в Амстердаме. По слухам, он выдал множество еврейских семей гестапо. Зиркзее ехал на работу, когда две девушки, Ханни и Трюс, переодетые в рабочую одежду, расстреляли его на площади по приказу Вельсенской группы. Очевидец того события утверждал, что все произошло стремительно. Он услышал выстрелы, увидел, как мужчина упал, а две девушки быстро укатили на велосипедах. На площади тут же поднялась паника. Люди, жившие поблизости, начали вытаскивать пожитки из домов, думая, что немцы, как в случае с Кристом, подожгут близлежащие здания [244].

Другая жительница Харлема, чей дом располагался в непосредственной близости, тоже сильно встревожилась, памятуя о последствиях убийства Фека Криста в предыдущем октябре. «В прошлый раз это произошло по диагонали [от дома ее семьи на площади], – говорила Лиззи Крелаге. – Теперь люди боялись, что немцы все повторят» [245].

Прошла почти неделя, прежде чем немцы перешли к отмщению. Как и в случае с Кристом, два фургона въехали на рыночную площадь в Харлеме; та располагалась на улице, которую в городе называли «Дриф». Они приехали прямиком из амстердамской тюрьмы и вклинились в толпу покупателей, не обращая на них никакого внимания. Из фургонов вытолкали пятнадцать молодых мужчин, скованных попарно. Среди них было несколько юношей из Вельсена, арестованных после убийства фермера Зона в январе. Имена некоторых имелись в том списке, который Фредди передала начальству в Вельсене.

В отличие от казни, последовавшей за убийством Фека Криста, не было никакого вступления и поминальной речи по Виллему Зиркзее. Восьмерых заложников выстроили, и лейтенант СС выкрикнул команду. По площади эхом разнеслась автоматная очередь. В следующую секунду восемь заключенных рухнули на землю на глазах у оставшихся семерых.

Лейтенант заметил какое-то движение в куче трупов и велел своим солдатам выпустить еще несколько очередей в неживую массу. Снова огонь, снова эхо. Потом вторую группу выстроили перед первой. И снова лейтенант отдал приказ, снова тела повалились грудой. Наступила тишина. Казалось, будто весь город затаил дыхание. Тела побросали в кузова фургонов, которые их привезли. Когда один из заключенных во второй группе подал признаки жизни, его вытащили из кузова, бросили на землю и изрешетили еще одной очередью из автомата [246].

Глава 23

Ханни и Трюс не собирались останавливаться. Шла война, и они были солдатами.

Чувство вины за казни у Фредди со временем нарастало. Оно стало для нее тяжелым грузом, который она пронесла до конца жизни. Но пока она тоже была солдатом, мстящим за гибель товарищей.

Пятнадцатого марта она ехала по Харлему, когда наткнулась на Ко Лангендейка и его невесту – те делали покупки на рынке. Лангендейк был модным парикмахером из Эймейдена, и в какой-то момент оккупации начал передавать в NSB сплетни и антифашистские замечания, которые подслушивал, когда члены подполья заглядывали к нему в салон. Очень скоро он стал информатором и получал большие деньги за свои труды. Сопротивление уже давно охотилось за ним. Ян Бонекамп некогда совершил на него покушение.

Фредди бросилась к сестре и Ханни. Рассказав им, что видела Ко с невестой, она провела их до Гроте-Хутстрат в сердце города, где Ко и его девушка все еще ходили по рынку.

Трюс с Ханни отправили Фредди проверить, нет ли поблизости полицейских, а сами убедились, что их девятимиллиметровые пистолеты FN готовы к стрельбе. Вдвоем они сели на один велосипед – Трюс за рулем, Ханни на багажнике, – и медленно двинулись за своей целью. Влюбленные тем временем приближались к виадуку.

На мосту перед зданием Трудового совета Трюс начала набирать скорость. «Стреляй!» – велела она Ханни, но у Ханни заклинило пистолет. Трюс выстрелила сама, но одной рукой она держала руль велосипеда, и потому промахнулась. «Стреляй снова», – крикнула она Ханни, и та послушалась приказа. На этот раз осечки не последовало; Лангендейк упал на мостовую, а его невеста по имени Франзи Клейн-Дальхаус громко зарыдала рядом с ним.

Она запомнила тот мост на всю оставшуюся жизнь – как она шла со своим велосипедом рядом с Ко, и тут мимо проехали две девушки: «Та, что на багажнике, была в сером жакете и с шарфом на голове. Она была немного похожа на мышь, а руку держала за лацканом жакета, как Наполеон. Пока я шла слева, она вдруг выдернула руку, а в ней был пистолет. Девушка выстрелила. Несколько раз» [247].

После первой попытки Трюс остановила велосипед и оглянулась на Ко, снова целясь в него.

Ко Лангендейк видел, как девушки обгоняют его на велосипеде. Видел, как одна стреляет, и понял, что произошло, когда его нос взорвался кровью. Еще несколько выстрелов попало в цель, и он упал на мостовую. Тем не менее сознания Лангендейк не потерял. Он был тяжело ранен, но не мертв