Шрифт:
Закладка:
Сплюнув желчь, Блайт снова застонал – громче, болезненнее, срываясь на сухие всхлипы, – и начал заваливаться на бок. Джемма, чертыхаясь, снова посадила его и дала воды. Наблюдая за жадными глотками, она уже знала, что ей предстоит сделать. Внутренний голос возмущенно зароптал, но Джемма приказала ему заткнуться. Нашел время. Она снова параноидально огляделась, пока Блайт пил, – лес вокруг хранил выжидающее молчание. Жди, жди, урод.
– Не думаю, что готов к… спринтам… по лесу, – откашлялся Блайт, даже не пытаясь вытереть мокрый подбородок. На нижней губе появилась кровь – рана снова открылась.
– «Оставь меня здесь, беги, спасай себя»? – издевательски протянула Джемма, но на самом деле ее мысли были заняты другим. Тем, что ей придется сделать.
Черт. Черт!
– Вы не будете… меня… спасать, – без вопроса в голосе пробормотал Блайт, упираясь взглядом в землю. Да. Вопрос тут и не требовался. – Вы бы… – он сглотнул отчаяние, его отголоски Джемма чувствовала в стылом воздухе, в его подрагивающих руках, – все равно… меня убили.
Умненький вампир.
Черт.
– А ты так сильно хочешь помереть? – зачем-то спросила Джемма, словно оттягивая время. Она привыкла доверять себе безоговорочно, и собственные решения редко ей не нравились, а борьба с собой не входила в список ее хобби. Но сейчас все в ней противилось тому, что нужно было сделать. – А, пацан?
– Нет, – признался Блайт на грани слышимости. И неожиданно, кажется даже для себя, по-настоящему всхлипнул: – Не хочу умирать.
Звучало как признание.
Джемма покачала головой, снова доставая из кармана нож.
Подкинула его в ладони и, сделав решительный вдох, опустилась перед Блайтом на оба колена. Его взгляд панически метнулся к лезвию, но, как только оно оказалось прямо перед ним, Блайт закрыл глаза.
– Никто не хочет, – пробормотала Джемма.
Идти дальше Блайт не мог. А судя по лицу, так ему и помирать скоро, так что какая разница…
Веки – темно-синие, почти черные в контрастном фонарном свете – слегка дрогнули. Теперь он и вправду напоминал труп. Труп, сделавший длинный, свистящий вдох, будто готовясь к страшному прыжку с высоты.
– Перед смертью, – сказала Джемма, – не надышишься.
И толкнула лезвие вперед.
Нигде не было ни фонарей, ни костров, ни людей.
Лагерь, погруженный в темноту, оказался тих и мертв.
Стоя на краю поляны, Кэл не спешил бросаться вглубь. Неподвижное море темных шатров не внушало никакого доверия.
Они медленно, стараясь идти бесшумно – в случае Доу – и очень тихо – в случае Кэла, – вступили в один из палаточных рядов. Вокруг все было безмолвным и мрачным, внутри палаток – темным и пустым, вещи вокруг раскиданы как попало, как будто их тут оставили на секунду и вот-вот заберут… Как будто люди вот-вот появятся. Палатки полукругом в несколько рядов огибали середину лагеря, и в темноте Кэл насчитал четыре ряда; в каждом – минимум по восемь палаток.
– Почти все пологи открыты, – сказал Кэл, пока они двигались вглубь поляны, – видишь?
– Кто бы здесь ни был, они все ушли, – кивнул Доу, наклоняясь и проверяя одну из палаток. Резюмировал: – Пусто. Никого.
– И вылезали в спешке… Турпоходники не бросят палатки в лесу открытыми просто так.
Они дошли до давно остывшего кострища: истлевшие остатки дров окружали бревна и несколько складных стульев. На спинке одного из них сиротливо висело вафельное полотенце. Доу аккуратно поднял его, поднес к носу, но ничего, видимо, не обнаружил, потому что вернул обратно. Затем спросил:
– Ты думаешь, это туристы?
– Определенно. Пеший спортивный туризм довольно популярен. Посмотри на все это… Палатки из отличных материалов, явно дорогие. Походные мангалы, переносные, тоже не дешевые. Вот это, – он посветил в сторону одной из палаток, рядом с которой в землю были воткнуты две палки, – палки для трекинга. Уверен, внутри палаток мы найдем хороший походный инвентарь.
– Скорее всего, они зашли в Килларни с севера и двигались на юг, пока не вошли в Глеаду.
– И не попали в зону резонанса.
– И не попали в зону резонанса, – согласился Кэл.
Первой у них должна была отрубиться электроника. Телефоны и навигаторы перестали включаться, осталось только то, что работает от батареек. Зачем останавливаться там, где ничего не работает? Кэл поднял взгляд к небу, которое и не думало светлеть. Только если уже темнело. Вам нужно переждать ночь, у вас есть чем согреться, и вы разбиваете лагерь здесь…
Кэл двинулся дальше. Он заглянул под пологи нескольких палаток, обошел несколько рядов, но пустынный лагерь таинственно молчал. Выглядел он так, словно еще минуту назад здесь были люди: поставленные мангалы, разложенные полиэтиленовые навесы и непромокаемые подстилки, развешанные вещи… Всё давно остыло… Словно в один момент целая группа просто вылезла из палаток, побросала все и ушла.
Они вышли к центру палаточного городка: вокруг потухшего большого кострища стояли разложенными походные стулья и футпринты. Перевернутой на бок покинуто лежала кастрюля. Валялись чашки и посуда. Когда некуда торопиться, так вещи не оставляют. А значит…
– Куда все могли подеваться? – пробормотал Доу, проводя фонарем кругом и высвечивая красные, зеленые и желтые бока пустых палаток.
– Не тот вопрос, – поправил его Кэл. – В первую очередь нас должно интересовать другое: что же заставило два десятка опытных походников бросить свой лагерь и уйти не оглядываясь?
Чужой вес сам по себе не причинял сильного дискомфорта, но мешал при подъеме в гору. А еще приходилось останавливаться и сверяться с компасом. А еще – держать фонарь и пистолет. А еще – контролировать заросли вокруг.
Джемма раздраженно дернула Блайта за перекинутую через ее шею руку, подтягивая того выше. Сколько весил этот парень? Фунтов сто тридцать? Джемма бы посоветовала ему набрать вес, но был нюанс: единственной подходящей едой для него был человек, за которого Джемма бы повыбивала ему все зубы.
Таща полудохлое тело по лесу, Джемма сердилась, но никак не могла понять, на кого больше – на это гребаное тело или на саму себя.
Она сама перерезала полыневую веревку.
Сама схватила за локоть, чтобы помочь ему встать.
Видела, как он поднял взгляд, слабый, расфокусированный, волнующийся, как на ветру, наблюдала, как задрожали его освободившиеся руки.
И как затем он неуверенно ухватился за нее в ответ.
Черт. Джемма ненавидела такие моменты.
Может быть, из-за того, что ни один апотропеический амулет не сработал, Джемма чувствовала себя так, словно ее надули. Нет, словно она сама себя одурачила. Даже если Блайт не использовал чаровство, чтобы заставить освободить себя, ее к этому подвела собственная слабость.
– Если будешь блевать, – предупредила Джемма, когда голова Блайта опасно качнулась, – то предупреждай.
У нее не было проблемы с существами: она не делила мир на черное и белое. В конце концов, существовали «Н»-ки – сущности нулевой угрозы, – а еще информаторы, контрабандисты, те, кого можно было использовать или кому можно было заплатить: теневой мир полон полутонами, так же как и обычный.
Но Блайт – хищник. Хищник, питающийся за счет Кэла.
И меньше всего сейчас Джемме нужны его оленьи глаза и дрожащие губы; больше всего сейчас Джемме необходимо собственное здравомыслие.
Впереди раздался шорох.
Блайт вздрогнул – сильно, так, будто его скрутила судорога. Он был плотно прижат к Джемме, она чувствовала практически каждое движение мышц… И видела этот взгляд.
Парень боялся. Тень самой настоящей паники преобразила его лицо.
Лес вокруг ожил, внезапно напоминая о том, что он все еще здесь, опасный и выжидающий: тени будто потемнели, цепкие искривленные ветви нависали слишком низко и слишком близко, хватались за одежду, за руки и за лицо, мешали свету фонаря. Джемме на секунду показалось, что она слышит тихий, мерзкий смех, прячущийся за шорохом листвы под ногами.
Липкий страх пробрался за шиворот, поднимая волоски на загривке.
Что-то хрустнуло еще раз, уже ближе. Блайт
