Джемме на секунду показалось, что она уловила знакомые очертания из сна, даже если не решалась оглянуться.

Беги, – стучало в висках, – беги, беги, беги. Ты не сможешь одолеть, а значит, надо бежать. Оно там, стоит, притаившись, и ждет, пока ты оглянешься, чтобы тебя сожрать. Убегай.

Джемма не двигалась с места.

«Ее здесь нет».

Фраза всплыла знакомыми холодными интонациями, будто кто-то проговорил ее Джемме на ухо изнутри.

Клик.

– Тогда ты появляешься…

«Не слушайте ее».

Клик.

– …и даришь свой мягкий свет…

«Ее здесь нет».

Голос перекрыл помехи, возвращая Джемме частицу самообладания.

Но тогда это был сон. Сейчас же Джемма не спала, верно? Сейчас кто-то на самом деле стоял там, за деревьями, Джемма слышала эту чертову жуткую песню – слышала голос Мэйси сквозь начинающуюся головную боль.

– И тогда… – шумом помех смеялся голос. – Путник в ночи…

«Не слушайте ее».

Клик.

Клик.

Клик-клик-клик-клик…

Иди вперед, – через силу сказала себе Джемма. Будешь стоять и стучать тут зубами и дальше? Не можешь нападать – убегай.

Она заставила правую ногу сделать шаг. Потом левую. Еще один шаг. И еще.

А затем она побежала.

– Вслушайся: ни одного звука птицы, – вздохнул Кэл, когда Доу решил поставить его выводы под сомнение. – Совы, вороны, кто-нибудь еще. Леса – это владения ночных птиц, Сайлас.

Они вновь двигались сквозь переплетение зарослей, через повалы и валежники, подъемы и спуски, рвы и пригорки. Доу, мрачно удивленный открытием, больше не исчезал за поваленными деревьями и кустами. Держался бесшумно, но рядом.

– Здесь должно быть полно пауков и паутины. – Кэл показательно осветил старый ветхий бурелом, который, очевидно, лежал тут уже очень давно. – Видишь? И почва пустая. Листья, кора абсолютно целые, даже мертвая древесина на земле нетронута… Оно просто… лежит, а должно быть едой для тех, кто включен в местную экосистему. Тут нет следов жизнедеятельности насекомых. Вообще. И других мелких животных: белок, полевок там или ежей. Ни единого следа, ни единой норы…

– Это национальный заповедник, – возразил Доу неуверенно. – Здесь должны быть животные. Хотя бы маркерные.

Животные с крупным, развитым мозгом – кошки, собаки, домашний скот, олени – избегают мест с действующими проклятиями, зато их любят насекомые. Особенно мухи, гусеницы, роющие тараканы, саранча, палочники, уховертки, мухоловки… Все самое мерзкое, на что богата разнообразием природа. Они роятся на земле ритуальных убийств и в местах многочисленных насильственных смертей. Живые маркеры злонамеренной потусторонней энергии, ведь поэтому их и называли «маркерными».

– Вот именно, – сказал Кэл. – Они должны быть. А их здесь нет.

Доу молчал, задумчиво освещая листву вокруг себя. Кэл повел их дальше: открытия открытиями, но пора было закончить осмотр выделенной им территории. Еще полчаса, и, если они ничего не найдут, нужно искать путь через дебри обратно к дороге.

– Здесь не может водиться кто-то, кто вытеснил бы всех животных? – сделал попытку Доу. – Стая, занявшая вершину в пищевой цепи? Отсутствие естественных врагов могло позволить им занять всю экологическую нишу. А питаются, допустим, они друг другом.

– Остались бы следы. – Кэл покачал головой. – Да и насекомых из леса хищникам не вытравить. Так что насчет какой-нибудь нематериальной напасти?

Проход между деревьями стал уже, и они вынуждены были двигаться друг за другом. Кэл услышал, как снова щелкнула зажигалка, и почувствовал запах табака. Доу молчал довольно долго – только дым вился вокруг, – прежде чем ответить:

– Разновидность духов, которые заставили бы такой большой участок леса опустеть, я с ходу не назову. Еще это может быть последствием ритуала, аномальным откликом на проклятый предмет, энергетическим загрязнением от массового захоронения… Да чем угодно. – Кэл по голосу понял, что лицо Доу скривилось в раздражении. – Нужна конкретная симптоматика. Работали бы чертовы сканеры… Подожди, я попробую кое-что проверить.

Они остановились, и Доу, расстегнув куртку, вынул из внутреннего кармана футляр, похожий на пластиковый портсигар, если бы УНР делало портсигары со своей эмблемой. Оттуда он достал короткую цилиндрическую свечу и крохотную капсулу. Доу уже делал так, когда Джемма отрубилась: капсул с разным содержимым у него был целый набор, как и свечей из разных смол. В этот раз в ночном воздухе ярко запахло можжевельником и камфорой. Снова щелкнула зажигалка и вспыхнул фитиль, превращая свечу в еще один крохотный источник света в темноте.

Доу что-то забормотал себе под нос, поднимая ее выше. У ликвидаторов были свои враги, а у гоэтиков свои – те, кого нельзя поймать руками или засечь по следам на земле. Методы и инструменты у них тоже были другими. Когда Кэл перебрался на материк, Айк настоял, чтобы он прошел сокращенный курс в Федеральной академии: официально получил звание и аккредитовался. Там был курс и по основам гоэтики, который должны прослушать все агенты, независимо от специализации, но подготовка Кэла в любом случае уступала тому, что умел Доу.

Не прекращая бормотать, Доу поднял руку и задрал рукав куртки, чтобы взглянуть на часы. И резко замолчал. Кэл следил за свечой – она вроде бы должна была начать чадить, если что-то здесь не так, – и не сразу заметил, как изменилось лицо Доу. Когда Кэл перевел на него взгляд, Доу смотрел в небо.

– Махелона, – негромко сказал он. – Сколько сейчас времени на твоих часах?

– Да, – согласился Кэл, – я тоже думаю, что пора возвращаться. Сейчас… – Он взглянул на свои. – Девять часов ут…

И тоже замолчал, поднимая взгляд ввысь.

Ночной лес не издавал ни звука под абсолютно черным, безлунным небом.

– Ну и где тогда, – медленно спросил Доу, – чертов рассвет?

Джемма замедлилась только тогда, когда мышцы начали ныть, а треск помех, который, казалось, преследовал ее, постепенно становился тише. Окончательно Джемма остановилась, когда прояснилась голова.

Это было ненормально.

Этот страх – он был ненормальным.

Собственное дыхание казалось тяжелым и заглушало другие звуки, пока Джемма собирала мысли по кусочкам. Сосредоточься на главном. Сосредоточься.

Эта сволочь была способна на деформацию радиосигналов, превращая их в голос и имитируя других. Значит, класс С, не ниже.

Интересно, какая же ты на самом деле…

Тварь могла заставить физический объект исчезнуть из поля зрения: магическое воздействие трудно определить, но это очень серьезная заявка. Более того: она могла напрямую воздействовать на эмоции… Вселяла ужас. Черт, может быть, даже класс В.

Так высоко над этим миром…

А еще она каким-то образом считывала прошлое. Будь это просто Мэйси, Джемма бы заподозрила Купера, который ее видел, – еще больше заподозрила, – но сущность знала их с Кэлом биографию и великолепно его имитировала.

Сияй, сияй, маленькая звездочка…

Сосредоточься на фактах.

Только на конкретике.

Оттолкнувшись от дерева, у которого она остановилась, Джемма пошла вперед. Разгоряченные мышцы ног отозвались тяжестью. Класс С, деформация сигналов…

Тишина преследовала ее. Не хотела отпускать.

Очаг аномалии, ретроскопия, агрессивная психометрия… Не вслушивайся в тишину… Получить бы энграмму, выделить конкретный тип влияния… Не вслушивайся!

Голова гудела.

В какой-то момент свет фонарика наткнулся на утоптанную землю, и Джемма остановилась, ведомая навыками охотника. Присела. Вгляделась. На мерзлой земле отчетливо проступал след подошвы.

Джемма и Кэл носили ботинки с шипастой резиной, и, как выглядят их следы, Джемма знала наизусть: нет, это были не ее отпечатки. А если так, то неважно чьи. Нужно было идти по следу.

Тропинка из то пропадающих, то появляющихся между корнями отпечатков ботинок привела ее к каменистому нагорью с крутым склоном, подножие которого терялось внизу, в темноте. Джемма проверила на прочность ближайшую ветку и стала почти ползком спускаться. Круглое пятно света рыскало, словно ищейка, повинуясь взгляду Джеммы. Уже у самого дна она заметила на земле борозду, вспаханную чем-то тяжелым, а в луче фонарика обнаружились кровавые пятна.

Где-то здесь.

Ближайшие деревья больше не хранили молчание: Джемма знала, что