Я мотнула головой, мол, отстань, не удержалась и снова оглянулась через плечо. Макрон был не один. Рядом стоял высокий брюнет, тоже хомони, но, что удивило, малоприятной наружности, и с масленым выражением на лице что-то рассказывал ему. А Макрон продолжал смотреть только на меня, очень умело делая вид, что весь во внимании собеседника. Его взгляд не был откровенно любующимся, как там – в чайной Тоусэла, но задумчивым, с тайным посылом: «Я вижу только тебя!»

Нас разделяли каких-то пара десятков шагов, но я поняла, что сейчас он не сможет подойти ко мне: много свидетелей, и он не один – зачем напрашиваться на осуждение? Но выход все же был!

«Ты прилетел?!»– тут же отвернувшись и достав коммуникатор, написала я в наш чат.

«Дари! Как я рад встрече! Не ожидал увидеть тебя в Торго!– практически сразу ответил Макрон, подтверждая мои ощущения.– К сожалению, не один. Не смогу вырваться к тебе…»

Я нечаянно прикусила нижнюю губу и зашипела от досады. Лада недоуменно нахмурилась, наблюдая, как я строчу кому-то в чат, и попыталась заглянуть в мой коммуникатор.

– Тебе принцесса тоже написала?

Не разобрав толком, о чем говорила Хворостова, я непроизвольно отстранилась и быстро набрала Макрону:

«Сейчас или совсем?»

«Мы улетаем через пару часов… Но я бы так хотел…»

Недосказанность распалила нетерпение и жажду увидеть его лицо еще раз. Но когда я украдкой оглянулась, собеседник Макрона отворачивал его и под руку вел прочь к тоннелям в зал ожидания порта. Я расстроено погладила пылающие щеки и снова посмотрела на экран коммуникатора.

«Дари, завтра у тебя тестирование. Я желаю тебе удачи! Буду с тобой всем сердцем! Напиши о результатах обязательно, как только выйдешь от наставника».

Сердце заныло оттого, что я так и не смогла с ним поговорить лично. Как же было жаль, что мы не могли просто подойти и поприветствовать друг друга, как давние знакомые.

«Я свяжусь с тобой перед вылетом»,– пришло последнее сообщение.

– Может, она тебе что-то написала, а мне нет?– дернула за руку Лада.

Я недоуменно уставилась на подругу, совсем забыв о ее присутствии, а затем на ее коммуникатор, которым она тыкала мне в руку.

– Дари, ты что, язык проглотила?

– Да о чем ты говоришь?

– Лю Мин написала, что встретится с нами позже. У нее срочные дела образовались,– возмущенно пыхтела Лада.– Какие такие дела, когда мы ее ждем здесь?

А я радостно улыбнулась и обняла ее. Хворостова поерзала в моих объятиях и оттолкнулась обеими руками: вот уж кто не любил сантименты. И мне совсем не жаль, что сейчас мы не встретимся с Лю Мин. Я увидела Макрона, и теперь все мысли были о нем, о его чудесной улыбке, проникновенном взгляде и о том, как приятно ощущать, что меня выбрал тот, кого выбрала я! Да, Лада права: я абсолютно и безнадежно влюбилась в этого хомони!

Не желая так рано возвращаться домой, мы решили прогуляться по окраине Торго. Лада то и дело ворчала, выказывая недовольство поведением Лю Мин и придумывая невероятные варианты ее «срочных дел».

– Ох! Всё! Надоело! Надо расслабиться!– остановилась подруга и огляделась вокруг.– Давай, пойдем туда, где еще ни разу не были? Пусть Лю Мин потом завидует.

– И куда же?

– Знаю одно местечко,– хитро подмигнула она, и мне это сразу не понравилось.– Там местные непризнанные художники такие вещи рисуют – обалдеешь. Видела посты в чате.

– Ну, пойдем,– пожала плечами я.

Лада радостно подхватила под руку и повела в одном ей известном направлении.

– А Пауло-то знает?– неожиданно спросила она.

– О чем?

Лада оглянулась с удивлением на лице. Конечно, я поняла, о чем она, но думать, что, возможно, через год придется расстаться с Пауло, не хотелось.

– Немного жаль отпускать мысль о том, что с Пауло у нас уже не будет того будущего, на которое мы оба рассчитывали,– призналась я.– Меня ждет совсем другое. А ему… ну… что поделать, я не могу выбирать, что чувствовать… Так случилось… Я доверяю своим чувствам, и то, что на меня обратил внимание зрелый мужчина, уже чего-то достигший и, помимо этого, являющийся хомони, – так правильно. Если он подаст заявку, то будет выше всех в очереди на право заполучить меня – это уже ясно. Я уверена, что достойна его. Я отличница и имею хорошую характеристику… И я нравлюсь ему… Какая разница, из каких мы сословий?

– Н-да-а, не повезло парню,– протянула Лада, но, скорее, задумчиво, чем с усмешкой.

– Ты сейчас о ком?– прищурилась я.

– А ты?– хихикнула она.

Я насмешливо покачала головой, а потом проговорила со всей серьезностью:

– Я искренне хочу, чтобы и Пауло повезло так же, как и мне. Теперь понимаю, как важно, чтобы пару связывало нечто большее, чем просто дружеская договоренность или сухое брачное соглашение по результатам торгов.

– Как-то переживет. Все же как-то переживают. Никто не может пойти против системы. Все равно будем дружить,– заключила Хворостова.– Так не скажешь, да?

– А как я ему должна сказать?– спросила я, а чтобы хоть как-то заглушить просыпающееся чувство вины, добавила:– Тем более что я еще сама не уверена… Вдруг Макрон передумает? Увидит в базе невест кого-то поинтереснее, красивее и… передумает.

– Так ли?– усмехнулась подруга и положила руку мне на плечи.– Я видела, как он на тебя смотрел в Фекете. Влюбилась, да? Ну скажи…

Я остановилась и, сдерживая счастливую улыбку, коротко кивнула. Лада беззвучно рассмеялась и чмокнула в кончик носа.

Шли мы недолго. «Одно местечко» оказалось довольно заброшенным и располагалось на пустыре за стеной труб водозабора для фабрики. Это было небольшое полусферическое строение с широкими открытыми проемами. Внутрь можно было войти с одной стороны и выйти с другой. А на самих стенах уже виднелись те самые «художества». Но разглядеть их через узкие щели в стене не удавалось.

– Здесь ничего не видно. Надо пробраться внутрь. Вся красота там!– заинтриговала Лада.– Пошли?

Я посмотрела по сторонам и сразу заметила табличку с надписью «Проход за стену запрещен», а рядом с нею прогиб трубы, через который свободно можно пролезть за стену.

– Тут запрет висит,– я указала пальцем на табличку.

– Ага, прямо над проходом,– засмеялась Лада и, не раздумывая, пролезла на другую сторону.

Я склонилась и сквозь проем окинула взглядом пустырь. Вокруг ни души. Трава по пояс и колючие кустарники почти у самих стен полусферы. Но в груди уже чесалось от нетерпения посмотреть, что там внутри.

– Да ты трусиха!

– Я не трусиха!– возмутилась я.– Ты же знаешь, родители называют меня сорванцом…

– Ты домашний сорванец, так я тебе скажу,– рассмеялась Лада и шагнула в самую гущу травы.– И все твое непослушание выражается лишь в одежде. Ну и в твоем знакомстве с Пауло. Но я все равно тебя люблю.