С удовольствием исполнил просьбу матери и посмотрел на сестру.

— Я из твоих рук даже яда не выпью, если в мучениях помирать буду! — провозгласила она.

— Ну и дура, — спокойно парировала Литария, отхлёбывая из бокала. — Сделать себе хуже назло врагу — очень глупый поступок.

— Мама! Ты не знаешь! Этот…

— Сарния! Если ты пытаешь в очередной раз глубокомысленно НЕ сказать, что брат тебя домогался, то зря стараешься.

— Да… Но откуда?!

— Ликкарт мне сам поведал, когда раскрылась его вторая, тайная жизнь. Даже просил пока притвориться, будто бы ничего не знаю.

— Он обманывает всех нас! — вскочила Сарния. — Не верь ни единому его слову!

— А я не ему верю, дочь, а присмеру Жаниру, например, или самому кангану Тойбрелу Звейнициллу. Твой брат давно работает на Свободный Вертунг, пытаясь помешать Теням Бесцветного захватить власть в стране, и его поступок по отношению к тебе был частью этого.

— Интересно… — усаживаясь обратно за стол, ехидно спросила сестра. — Значит, его грязные лапы под моим платьем это для безопасности Вертунга?

— Для твоей безопасности! Сколько раз я тебе говорила выйти из своих выдуманных реальностей?! Что он должен был тебе сказать, чтобы ты уехала подальше от всех этих опасных интриг? Правду?

— Да! Но правда в том…

— Правда в том, что ты так и не вышла из детского возраста! — завелась Литария не на шутку. — Что было бы, если бы Ликкарт сказал тебе убраться прочь и хранить тайну разлуки? А?

— Я бы и хранила!

— Конечно… Несколько дней! Потом, начитавшись своих книжек, явилась в Гратилию поддержать «одинокого, такого несчастненького Ликкушеньку»! А если бы кто-то в разговоре сказал что-то плохое про него? Да ты патологическая правдолюбка! Дурная правдолюбка! Заставить тебя соврать, это всё равно, что повернуть движение солнца вспять! Не выдержала бы и выдала тайну, защищая честное имя брата! Разве не так?!

— Я бы Ликка никогда не выдала! А поддержать брата — это святое! Незаметно пробралась бы в столицу и…

— И на обратном пути, — встрял я в женскую перепалку, — тебя саму схватили бы лихие людишки, затащили в укромное место, немного попытали, выведав всё, потом надругались и…

— Я — женщина! Точнее, невинная девушка! — с жаром воскликнула Сариния. — Поэтому они, узнав, что я благородная ридганда…

— Отымели тебя во все «благородные невинные» дырки, — тихо ответила Литария, — потом вспороли живот, вывалили наружу кишки и, забив его камнями, скрыли следы своего преступления в заливе. Особи подобного рода не имеют морали и твоих книжек не читают.

— Мама! Что ты говоришь?! Это так грубо!

— Правду, доченька… Только грязную, неприкрытую правду. Ликк сделал всё, чтобы ты его возненавидела. Теперь поняла для чего?

— Я не хочу тебя слушать!

— Тогда… Пошла вон! Собирай свои пожитки и вали обратно на Восточное побережье!

В этот момент я уже сам не понимал — играет ли Литария роль или натурально гневается на дочь. Блин! Так всё перепуталось, и, видимо, не только у меня.

— Иди, Сарния! — не останавливалась ридганда. — Живи красиво, проедая богатство семьи, которое умножалось в боях, а не во флакончиках дорогих цветочных ароматов! Но запомни! Когда у тебя появятся собственные дети… Не по книжкам появятся, где — раз! — и некакающий младенец на руках умильно улыбается, а когда через муки родишь, вперемешку с дерьмом и потом! Когда всё болеть будет и сложно встать с кровати, а этот плачет и грудь требует! Когда его первый шаг будет вызывать не только счастье, но и переживание, чтобы не расшиб свою головушку, упав! Подрастёт — ещё хуже! И вот тут ты должна научиться не стишки декламировать, а быть опорой и защитой! Я научилась этому! С трудом и не избежав ошибок, но стала МАТЕРЬЮ! А ты кто? Пустышка!

— Мама…

— Именно так! И горжусь этим! Матерью стать тяжело!

Сарния, ничего не говоря и закрыв лицо руками, выбежала из столовой залы.

Мы сидели, молча отпаиваясь вином. Я не выдержал первым.

— Ри Литария…

— Заткнись! Кажется, я только что потеряла дочь…

— Она умница — должна понять. Сейчас хочу сказать о себе. Иметь такую мать … Пусть и ненастоящую! Большая честь. В той жизни… Вы очень похожи… Я не Ваш сын, но ощущаю себя им. Ответных чувств не прошу, только гордость в душе возникает, что становлюсь частью Ладомолиусов. Комментировать мои слова не надо. Это от сердца, пусть и в пустоту.

— Да. Ты не мой сын, — грустно улыбаясь, ответила женщина. — Сообщник. Не строй иллюзий стать большим, но… Мне стало легко называть тебя по имени. Оставь одну, пожалуйста… Муторно сейчас от всего этого вранья дочери… Думаю, найдёшь, где нормально поужинать.

Взяв Пирата, я направился на прогулку. Свежий воздух и темнота, слегка разбавленная светом лун, настраивали на размышления. Сел у пруда, задумчиво бросая в него камушки. Шорох сзади…

— Твой Пират меня не укусит? — раздался за спиной голос Сарнии.

— Погладишь и узнаешь, — отвечаю, не поворачивая головы.

— Ой! Руку лижет!

— Значит, не укусит. Щен хоть и маленький, но хороших людей чует.

— Какой он славный! А я… Мама сказала, что «пустышка»…

— Сарка! Не говори глупостей! Знаешь, как меня она называла? Похлеще будет! И ведь права была…

— А ты что?

— Ругался мысленно, а потом думать начинал. За тебя думать не намерен, но очень советую присмотреться не только к книжкам, но и к людям вокруг.

— Ты, правда, хотел меня защитить?

— Не совсем… Теперь уже можно. В этом дерьме потерял себя полностью. Где Ликкарт, а где приспешник Теней уже и не разобрать было. Как брат хотел увести от опасности, а как адепт Гиргопа Бесцветного, не нашёл лучшего способа. Жалею? Нет! Стыдно? Да.

— И ты никогда не будешь…

— Прикасаться к тебе? Сарния! Очень хочется! Взять на руки и закружить, пока ты ругаться не начнёшь, что в глазах темно! Щёлкнуть по носу и, смеясь, комментировать твой скошенный к переносице взгляд. По жопке шлёпнуть и сделать вид, что это совершил слуга, проходящий мимо. Ещё можно жука в кровать подбросить, но к ним ты уже привыкла.

— А… Можно, к тебе прикоснусь сама?

— Я не Пират — цапнуть могу!

— Только попробуй — маме пожалуюсь!

Тёплая девичья ладошка опустилась на мою густую шевелюру. Осторожно, готовая в любой момент исчезнуть, погладила голову, потом сжала волосы…

— Бу! — не выдержав, по-хулигански рявкнул я.

Ладошка тут же испарилась.

— Дурак! Я чуть не описалась!

— А что? Мелкие ридганды и так могут? Я думал, что у них и мест для этого нету!

— Дурак! Дурак! Дурак! — Сарния