— Что есть, то есть! — согласился я с ним. — Везде вкусно, и живот урчит благодушно, а не просясь наизнанку вывернуться. Я не против! От работы нужно получать удовольствие и выгоду одновременно, поэтому действуй в том же духе, но сильно не зарывайся!

— Та как можно, ри Ликкарт?! Только лучшее для утробы ридгановской! Золотой Вы человек! Не служил бы Его Безгрешию, то к Вам бы на службу наниматься пришёл с поклоном!

В заведении было чисто и повар-хозяин Билиц, здоровенный подтянутый дядька, больше напоминавший весёлого культуриста или солиста группы «Чай вдвоём», чем работника столовой, по-простому, без всяких там низких поклонов, проводил за отдельный столик и принял заказ.

Принесли орландскую похлёбку. Рядом с ней поставили стаканчик, наполовину наполненный крепкой виноградной водочкой, и тарелки с несколькими ломтями чёрного хлеба с маслом, очищенными зубчиками чеснока и тоненькими, почти прозрачными пластинками нарезанного сала.

ОН! Понял я сразу после первой ложки, вслух воскликнув:

— Знатный борщ!

Именно это, до боли земное блюдо сейчас и попробовал! Правильно сваренный, а не непонятная подкрашенная отварная жижа из свиного бульона или — перекреститься три раза! — диетических куриных грудок. Так могут готовить лишь на юге Росии или на Украине и далеко не все хозяйки! Для истинного борща талант нужен! Те, кто хоть раз попробовали правильно приготовленный деликатес, уже никогда другой суп борщом не назовут! А галушки в нём добили меня окончательно — высший пилотаж! Да я здесь жить останусь! Прямо под столом себе постелю!

— Брщ? — довольно переспросил Билиц, слегка исковеркав слово. — Именно так его и называют! Вы первый, Ваше Милосердие, кто сразу угадал и назвал это блюдо! Я поражён до глубины души!

— Откуда у тебя он здесь? — поинтересовался я, внутренне напрягаясь от такого сходства в названии и рецептуре.

— Моряки, ри Ликкарт! От них новое. За достоверность не ручаюсь, но были у нас орландские людишки и повар их судна поведал рецептик с историей. Где-то на их землях готовит подобное одна дева близ города Вартланд. Понимающие люди копируют и по свету разносят, прославляя родную кухню.

— Хм… А у девы имя есть?

— Как не быть?! Конечно, есть, но по памяти не назову, да и орландцы уже уплыли… Рин… Рон…[26] Нет! Извините, но не вспоминается.

Сегодня, кроме этого загадочного, события, ничего не произошло, и я, трясясь в карете по дороге в поместье, раздумывал над случившимся.

Итак… Есть борщ и женщина, которая знает не только его рецептуру, но и точное название. В подобные совпадения верится с трудом. Вывод: не я один такой, вынужденный мировой переселенец, обосновался в Синцерии. Как установить с ней связь? И надо ли? Отбросим на время главное препятствие — расстояние. Допустим, что нашёл эту богиню кулинарии, а дальше что? Захватываем мир с помощью её половника и моих дедуктивных способностей? Смешно! А вот то, что нас обоих «возьмут в оборот» правители всех стран, как только узнают правду — совсем неинтересное кино. Нужны ли девушке подобные проблемы? Нет! Так же как и мне! Уверен, что ей тоже нелегко приходится и усугублять обстановку не стоит.

Значит? Значит, забываю о ней! Совсем забываю или пока случай удобный познакомиться не представится — время покажет. Оставлю только походы в таверну к Билицу, так как отказаться от борща уже не смогу. Ниточка тоненькая, но она связывает нас с таинственной землячкой. Терять её не намерен. Это — моё, родное! Пусть не имею собственного имени, тела и даже биография наполовину вымышленная, но борщ уже не просто блюдо, а та скрепа, которая не даст забыть, кем я на самом деле являюсь — Александром Александровичем Костомаровым!

— Вот ведь! — с хитрым прищуром посмотрел на меня Патлок, — Думал Вас заморской едьбой удивить, а Вы сами, кого хошь удивите! И откель прознали-то, Ваш Милсердие?

— Ты, Болтун, думай иногда, кому подобные вопросы задаёшь! Борщ? Ха! Попробовал бы холодец или окрошку — совсем на жизнь другими глазами посмотрел! Дорогую жизнь, а не простого служки!

— Холодец? Окрошка? Ни в жисть таких названий не встречал! Из вашего мира, поди?

— Нет, — попытался я перевести его мысли подальше от орландской девушки. — Стран в Синцерии много и правители их имеют такие яства, которые держат в секрете. Мне о них знать можно. Окрошка, например, делается на квасе — прокисшей хлебной воде, куда кидают всякие овощи, зелень и яйцо с мясом. В очень жарких странах лакомство.

— Тфьу! — скривился Патлок. — Это ж для свиней больше подходит!

— Вот после этих слов тебе голову и отрубил бы местный канган! Нашёл, дурак, с кем сравнивать!

— Да уж… Вы, ри Ликкарт, меня извините, конечно, но лучше простым борга простую пищу жрать, чем ваши аристократические выкрутасы! Прям вот сейчас перестал завидовать благородному сословию! Спасибо, Эрина Милостивая, что позволила родиться в правильной семье! Положил сыр на хлебушек и живи припеваючи!

За этой околокулинарной дискуссией мы не заметили, как въехали в поместье Ладомолиусов. Возле входа в дом стояла незнакомая карета, с которой слуги сгружали многочисленные короба с вещами.

— Ох, Ваш Милсердие, — вмиг став серьёзным, покачал головой Патлок. — Сестрица Ваша прибыла. Готовьтеся к денькам тяжёлым. Тута и окрошка с сопливым холодцом вкусными покажутся…

23. Боевое крещение

Сарния приехала…

Признаюсь, осознав этот момент, немного пожалел, что дал Литарии опрометчивое обещание наладить отношения с сестрой. Придумать версию своего недостойного поведения не составляло большого труда. Скрывать, что связан с Бесцветными Тенями и безопасниками теперь нет никакого смысла — это уже «секрет Полишинеля». Скажу, что вошёл в роль плохого парня и хотел убрать таким образом сестру подальше от опасности, используя «втёмную», чтобы всё выглядело натурально и не вызвало подозрений у преступников. Перестарался и поступил жестоко? Виноват! Исправлюсь! Больше ни за что и никогда!

Если у Сарнии остались хоть какие-то чувства к брату, то она с удовольствием ухватится за подобную соломинку. Может, и не сразу поверит, но шанс велик. Тем более с Литарией мы уже всё обговорили, и она подтвердит мои слова.

Другое дело, что не хочу опять встречаться с сестрой и видеть этот испуганно-брезгливый взгляд. Я же знаю правду, и в какую бы спасительную ложь ни облачал её, только всё это было на самом деле между Ликкартом и Сарнией. Грязь есть, она прилипла к душе, отравляя