Шрифт:
Закладка:
Сашку опять начали содрогать конвульсии то ли смеха, то ли колик.
— Ты бы это видел! — сквозь смех пытался он продолжать. — Серёга, это что-то! Новиков варежку раззявил, хлопает губищами, аки рыба без воды, пыхтит что-то… Потом пришёл, вроде, в себя, глаза вылупил, говорит: «Это где чего обнаружено?». Они ему уже хором: «Слюни твои на члене трупа нашли! Ты понял?! Ты ему отсосал, а потом ширнул его не по-детски! Он и двинул кони!..» Новиков пыхтел, пыхтел. Потом как заорёт: «Это вы, гниды, за пидора, меня, что ли держите?! Это что, я чего кому там отсосал? Трупу? Вы ох….?!»… Тут понеслось. Они ж его в кабинете без наручников держали. Он как вскочил, лось сохатый, я так и сдристнул. Думаю: их там много, справятся. Больше ничего не видел. Слышал только, когда в дверь выскакивал — крик, шум, треск… Это он им стол рабочий, как тряпку пополам порвал, прикинь!
— Справились? — усмехнулся я.
— Ну а то! Зато теперь не надо думать, что ему предъявлять для задержания. Упакуют его сейчас на пятнадцать суток. За это время, может что-то и прояснится.
— На предмет знакомства с Гаргаевыми не опрашивали?
— Не успели, — хихикнул Сашка. — Он их как столом-то перелюбил, так они все вопросы разом забыли. А ты хоть предупреждал? Ну, про Гаргаевых?
— Ну, был разговор. Могли и не зафиксировать… Слушай, Саня! А что это за фигня у нас получается?
— В смысле?
— Ну, смотри: одна фигня с другой фигнёй вроде пересекается, но не стыкуется, другая фигня стыкуется, но не пересекается. Что за хрень-то?
Сашка помолчал немного, подумал. Тихо спросил:
— Это ты сейчас, Сергеев, про какие фигни говорил?
— А, забей! — грустно посоветовал я. — Давай в «Поляну» метнёмся. Что-то я давно не отдыхал душой и телом, — я сладко потянулся и соблазнительно щёлкнул себя пальцами по горлу, намекая на допинг.
— Я — всегда «за» — ты ж знаешь!
Глава 18
Теперь уже трудно объяснить, почему мы выбрали это кафе. Я жил на Охте, Сашка на Херсонской. Кафе находилось у Пяти углов, на Загородном. То ли нас привлекла реклама «Для вас всегда накрыта поляна», то ли и вправду там была «офигенная еда», как весьма интимно шепнула нам барменша. Может, мы повадились туда за вкусной и холодной водочкой в запотевших рюмочках. Чёрт его знает. Раньше в городе было полно таких мест — уютных, крохотных. Наливали стопочку, угощали маленьким кусочком солёного огурчика и крохотным бутербродиком с салом, размером с пятачок. Называлось это «халявка». Где сейчас эти благословенные богом рюмочные и закусочные? Куда исчезли трактиры и кафешки, где кусок мяса не стоил, как целая корова? Их поменяли на Маки-, Даки— и прочую несъедобную жрачку. Водка теперь даже в элитных ресторанах отдаёт спиртом. Эх!.. В общем, мы нашли своё место в этом городе, и называлось оно запросто: «Поляна». Мы звякнули в кафе заранее, сделали заказ и, не спеша, побрели по Старо-Невскому в сторону площади Восстания.
Поляна к нашему приходу была действительно накрыта. Встретил нас радушный огромный шеф-повар Александр, глядя на улыбку, усы и огромный живот которого, аппетит разыгрывался со страшной силой. Он почти никогда не спрашивал, что мы будем есть, всегда всё ставил на стол на свой вкус. Сначала это удивляло, а потом мы поняли — Александр лучше нас знает, что нам надо. Когда идёшь в гости — тебя же не спрашивают: «Что вам изобразить?». Тебе подают на стол уже приготовленное, и ты просто наслаждаешься. А не нравится — ищешь себе другое заведение. Но мы прикипели к этому. Кафешка была маленькой и очень уютной. Иногда вечерами там выступал бородатый гитарист. Его музыка была тихой и ненавязчивой. Он играл что-то испанское и греческое. Иногда в кафе пела девушка. Репертуар стандартный: Успенская, Пугачёва, Аллегрова… Музыка не мешала разговаривать, а еду готовили и подавали совсем по-домашнему. Вот мы и приютились в «Поляне». И ещё, сегодня придя сюда, я где-то в глубине души надеялся встретить там ту субтильную девчушку, которая была не прочь…
Как всегда начался разбор полётов. Мазохизм, чистой воды. На самом деле, получалось, что и лётчики мы хреновые, и цели не видно, и погодные условия — дрянь.
— Ну, Саня! Понеслась по новой!
Саня охотно разлил водочку по рюмкам. Я неодобрительно поморщился:
— Я не то имел в виду. Начнём дело лопатить.
— Сколько ж можно? Давай хоть сегодня отдохнём! И так без продыху уже неделю!
— Ну, вот итоги подведём, и отдохнём, — заверил я.
— Какие итоги?!
— Неутешительные, Санек, неутешительные.
— Да от того, что мы всё это пережёвываем по пятому разу ничего не изменится. Ни разу не изменится! — Сашка был прав, но мне почему-то казалось, что чем больше мы талдычим вслух всю эту ахинею, тем понятней она нам самим становится.
— Всё, — решительно и твёрдо сказал я, почти приказал, — По одной и повторяем пройденное.
Мы сдвинули рюмки и, подцепив на вилку беленькие грузди, смачно глотнули ледяной, обжигающей холодом горло, водки. Минута на ощущения, и я начал:
— Что мы имеем на сегодняшний день? — я не ждал ответа, это был монолог. — Убит некий господин Куприянов. Убит выстрелом из швейцарской винтовки SIG 550 с оптическим прицелом, точнёхонько в лоб. Выстрел производился с чердака дома напротив. Камеры наблюдения не зафиксировали ничего необычного, ни одного человека, который нёс в руках хоть что-то, относительно похожее на винтовку. Даже сложенную в три раза… А, кстати, ты не в курсе, до каких размеров эта штука складывается?
Сашка уже минуты три тщётно пытался выловить из керамической плошки крохотный груздь. Похоже, мой вопрос он оставил без внимания.
— Ложкой, — ласково посоветовал я приятелю, — лови ложкой.
— Отдельно ствол, отдельно цевьё. Как японский зонтик она не складывается. Размер внушительный, в кармане не пронесёшь, — Сашка, наконец, поймал груздь вилкой и остался премного собой доволен.
— Значит, стрелка на камерах нет. Отличненько. Идём дальше, — Сашка потянулся к графину, но я легонько шлёпнул его по руке. — Рано! У меня ещё одна темка нарисовалась. Пока о том, что мы ещё знаем. Родителей Куприянова оставим в покое — они вне учёта…
Сашка аж поперхнулся своим груздем:
— Какого учёта,
