Но не успел.

* * *

Когда Регина добралась до салона, погода опять стала портиться. Небо темнело, со всех сторон на него наползали тучи, гонимые усилившимся ветром, но сервис погоды в смартфоне упрямо утверждал, что дождей сегодня больше не будет.

Дверь в салон оказалась не заперта: то ли Саша как раз ждала клиентку, то ли проявляла фирменную беспечность. Обычно, оставаясь здесь в одиночестве, они все предпочитали запираться. Просто чтобы никто ничего не стащил втихую, пока ты одна и занята клиентом. Все-таки, когда народу много, никто и не рискует воровать.

― Саш? Ты здесь? ― позвала Регина.

Салон ответил гробовой тишиной. Ни музыки, обычно звучавшей во время массажа, ни шагов, ни шороха на кухне. Может, Сашка ушла уже? Да нет, тогда дверь точно была бы заперта! Выскочила в магазин? Все равно заперла бы. Да и кеды ее стоят, а в шлепках, в которых ходила по салону, Саша на улицу не пошла бы.

― Са-аш! ― чуть протяжнее и громче позвала Регина, но снова не получила ответа.

Еще и темно как-то: весь свет потушен, жалюзи на окне в парикмахерском зале опущены. Она сама их и опустила вчера во второй половине дня, чтобы солнце не слепило, а сегодня поднять было некому. Двери в другие комнаты-кабинеты закрыты, на кухне тоже как-то сумрачно. Впрочем, с Сашки станется сидеть там впотьмах с музыкой в ушах и ни черта не слышать.

Регина двинулась по коридору к кухне, но прежде, чем сделать первый шаг, щелкнула выключателем. Все-таки немного света не помешает. Так спокойнее.

* * *

― Отвали от меня! ― рыкнул Гоша.

― Не рыпайся, а то руку сломаю, ― пригрозил ему тот же мужской голос, который прежде велел отпустить Алину.

Теперь она его узнала: это был капитан Соболев, но пока Алина его не видела. От толчка в спину потеряла равновесие и растянулась на полу. Умудрилась удариться локтем и коленкой. И, кажется, крайне неудачно подставила руку: запястье неприятно ныло.

Кто-то тронул ее за плечо, и Алина сообразила, что надо бы встать. Повернулась и увидела над собой второго полицейского, приходившего утром. Того, что постарше, с залысинами и неприятным взглядом. Хотя сейчас тот уже не казался таким неприятным. Мужчина смотрел на нее даже с неким участием.

― Не ушиблась? Встать сможешь?

― Ушиблась, но смогу.

Он подал ей руку, а когда Алина оказалась на ногах, жестом предложил вернуться в квартиру.

― Мне на работу надо, ― зачем-то сказала она, хотя понимала, что ничего не выйдет.

После того, что эти двое видели, они так сразу ее не отпустят. Да и пришли наверняка не просто так.

― Идемте, ― велел полицейский. Кажется, Соболев представил его майором, а вот фамилию она почему-то никак не могла вспомнить.

Алина со вздохом подчинилась и вернулась в квартиру, прижимая к себе сумку с такой силой, словно там лежало нечто жизненно важное или крайне ценное, но там были только сигареты, кошелек и смартфон. Еще помада и мятная жвачка, но это уж совсем ничего не значило. А вот смартфон ― это действительно ценно и важно. И надо бы достать его, позвонить на работу и предупредить о форс-мажоре.

Гошу уже загнали в комнату. Он сидел на диване, потирал руку ― видимо, ту самую, которую чуть не сломали, ― и мрачно сверлил взглядом стоящего напротив полицейского. Когда они с майором вошли, Алине тоже досталась порция визуального недовольства, но вслух Гоша ничего не сказал.

― Вы не имеете права тут находиться! ― буркнул он. ― Это мой дом, и я вас сюда не пускал.

― Ты мне мои права собрался рассказывать? ― возмутился Соболев. ― Я тебя сейчас без разговоров на пятнадцать суток закрою за нападение на гражданку ― и тогда поговорим о правах. И не смотри на нее, заявление подпишет, как миленькая. А если после твоего возвращения она мне хоть полраза на тебя пожалуется, отправишься отбывать более длительный срок. Понял?

Кажется, в этот раз полицейские поменялись ролями: Соболев стал плохим, а майор не торопился не то что повышать голос, но даже просто открывать рот. Только подошел к коллеге, коснулся его плеча и жестом попросил не кипятиться. Или вроде того.

― Срок гражданину Васину, по всей видимости, так и так отбывать, ― спокойно заявил майор, поворачиваясь к Гоше. ― И куда серьезнее, чем срок за рукоприкладство…

― Да я ее пальцем не тронул! ― возмутился было Гоша и повернулся к Алине уже с совсем другим видом. Как будто просил подтвердить.

Но она застыла, не в силах издать и звука. Впрочем, все равно не успела бы, поскольку майор продолжил:

― Два убийства куда серьезнее.

― Я никого не убивал!

― Угу. Только алиби у тебя нет, а мотив и возможность ― есть, ― хмыкнул Соболев, скрестив руки на груди. ― Что, обидно стало за отца, да? Не, я все понимаю, на самом деле: эти твари соврали же, оговорили честного человека. Совсем как тебя недавно. Так?

Алина удивленно посмотрела на Соболева. О чем речь вообще?

Гоша активно замотал головой, стискивая зубы в бессильной злобе.

― Все это подстава! Это все она придумала, сто процентов. Тупая сука…

― Кто ― она? ― спокойно поинтересовался майор.

― Мало ей было того заявления!

― Александра Гордеева? ― уточнил Соболев. ― А зачем ей?

― Она меня ненавидит.

― И за что же?

― За то, что я ее брат.

* * *

На кухне Саши не оказалось, в ванной и туалете тоже явно было пусто: даже свет не горел. Регине стало не по себе. Куда Саша могла деться? Может, все-таки побежала в магазин, а переобуться и про дверь забыла? Она ведь в действительности не такая непробиваемая, какой хочет казаться, наверняка переживает из-за происходящего, нервничает.

Пока Регина об этом думала, топчась на кухне, послышался какой-то шум. Как будто что-то упало или кто-то задел ногой какой-то предмет… Возможно, в кабинете массажа.

― Саш? Ты там?

И снова нет ответа. Может, она там музыку слушает? Или даже дремлет? Наверняка ведь полночи не спала, как и Регина, только все равно пошла работать, а работа нелегкая. Наверное, у нее окошко между клиентами, вот и решила отдохнуть.

Регина сама не знала, размышляет она или просто пытается убедить себя в нормальности происходящего. Но к кабинету массажа все-таки вернулась.

* * *

― У моего отца была вторая семья. Довольно долго. Одно время он, кажется, даже собирался уйти от мамы, но она смогла его удержать. Ну как… Он остался с нами, но туда продолжал ходить, а мы все делали вид, что ничего не происходит. Я все знал по обрывкам фраз, в открытую это не обсуждалось. Мама действительно часто плакала, а я с каждым годом все сильнее ненавидел отца. И когда те девчонки выдвинули против него обвинения, я сказал, что так ему и надо. Что это справедливо: хоть кто-то решился вывести его на чистую воду, а то со стороны он сам и наша семья всегда смотрелись чинно-благородно…

Гоша замолчал, а полицейские переглянулись. Алина продолжала прижимать к груди сумку. На работу она так и не позвонила, но время еще было: ее хватятся не сразу. Прерывать рассказ она определенно не хотела, поскольку ничего этого раньше не знала.

― В колледже не хотели скандала, отца попросили уволиться. Мама в обвинения никогда не верила, ругалась со мной из-за этого. А у отца резко ухудшилось здоровье, и до конца зимы он не дожил. Сердце. Видимо, переживал сильно, а со стороны и незаметно-то особо было. На том история и заглохла.

― Вы в то время общались с сестрой? ― поинтересовался майор.

Гоша помотал головой.

― С роду в глаза ее не видел. И не хотел. Ни ее, ни ее мать. Я даже не знал толком, кто там у меня: сестра или брат. Знал, что ребенок есть ― и все. Познакомились вот… недавно.

Алина внимательно смотрела на Гошу, ощущая, как из груди уходит страх, объявший ее совсем недавно, и на его место приходит сочувствие. А на его лице тем временем появилось виноватое выражение.

― Это в пятницу было, Алинка работала. Я пошел с друзьями немного