если бы не хотел как-то все исправить.

— Ну да, конечно… — хмуро бросает Терренс, закатив глаза.

— И давай будем честными: ты не лучше меня. В свое время ты вел себя точно также и терял контроль над собой из-за агрессии. Я ни в чем не упрекаю тебя и не буду вспоминать то, что было. Может, я не одобряю твое поведение, но никогда не стал бы говорить всем, какой ты — козел, который должен быть изолирован от общества.

— Однако по твоему мнению так и должно было быть.

— То, что было сказано тогда, было сказано со зла, из-за потери контроля над собой.

— Это не оправдание.

— Думай что хочешь. И давай также не забывать, что отец в свое время поступил точно так же, и мама это подтвердила.

— Однако ни я, ни он не делали виновными людей, которые не имели никакого отношения к нашим делам. Я никогда не вовлекал в свой конфликт с Ракель чужих людей и не оскорблял кого-либо. А ты из-за ненависти к Наталии сделал виновными абсолютно всех. Как будто мы виноваты в том, что ваши отношения не сложились. Здесь уже ты должен был думать своей башкой до того, как на всех порах мчаться к ней домой, оскорблять и обвинять в предательстве. И оскорблять невинных, как они будто все испортили.

— Знаю. — Эдвард опускает взгляд на свои руки. — Моя вина, признаю.

— Хотя возможно, ты в какой-то степени прав, — задумчиво говорит Терренс, отворачивается от Эдварда и медленно отходит от него на пару-тройку шагов. — Насчет того, что я не лучше тебя или отца. К сожалению, я не могу этого отрицать.

— И я тем более никогда не считал себя лучше кого-либо и знаю, что у меня самого масса недостатков.

— Радует, что ты это признаешь. — Терренс медленно поворачивается к Эдварду лицом. — Однако постарайся понять меня и то, что я чувствую. Как будто мне было приятно слышать все, что ты наговорил в прошлый раз обо мне и моих близких людях. Что мне еще оставалось думать, когда ты без зазрения совести орал о том, какой я — гад, который когда-то омерзительно поступил со своей невестой и страдает от проблем с психикой? Что я заслужил все проблемы, которые на меня свалились.

— Я все прекрасно понимаю, — тихо, немного неуверенно отвечает Эдвард. — Понимаю твои чувства… И понимаю твою агрессию ко мне. Поэтому и не собираюсь нападать и отвечать на твои оскорбления и попытки ударить. Все справедливо.

— Пытаешься надавить на жалость? — слегка щурится Терренс.

— Ни в коем случае. — Эдвард виновато склоняет голову и грустным взглядом смотрит в пол или на свои ботинки. — Мне правда очень жаль… Стыдно, что в тот раз я наговорил столько ужасных вещей. Я не хотел этого и никогда не думал о тебе и Ракель плохо. Да, тогда я действительно ненавидел Наталию и считал ее проституткой, спящей со всеми мужиками. Но теперь, узнав всю правду и встретившись с тем отморозком, который едва не изнасиловал ее, я понимаю, что и Наталия не заслужила того, что она от меня натерпелась.

— Не думай, что твои слова помогут тебе быстро все уладить. Даже если кто-то с трудом поверит твоей болтовне, это не значит, что тебя смогут простить.

— Я знаю.

— Остальные могут поступить как угодно, но лично я не собираюсь так просто забывать все оскорбления и то, как ты предал меня.

— Я оскорблял тебя, но никогда не предавал. Я не сделал ничего, чтобы так или иначе подвергнуть тебя опасности.

— А как же желание грохнуть и ограбить?

— Это дядя хочет, чтобы я так поступил. Майкл хочет, чтобы я убил тебя и оказывает на меня постоянное психологическое давление, чтобы убедить в том, что это было бы лучшим решением.

— Дядя хочет, чтобы ты меня грохнул? — слегка хмурится Терренс.

— Уверен, он похитил Наталию для того, чтобы шантажировать меня, — тихо отвечает Эдвард, скрестив руки на груди. — Дядя понимает, что я могу пойти на все ради того, чтобы он оставил ее в покое, и решил действовать таким способом. Мол я освобожу ее, если ты… Убьешь своего брата…

— Значит, ты не солгал насчет похищения Наталии?

— Нет, не соврал и рассказал Ракель все, что знал до того момента, как отключился.

— И ты реально готов на все, чтобы дядя оставил ее в покое?

— На все, но только не на убийство. Этот старый хрыч может делать что хочет, но я не убью тебя ни за что-либо на свете.

— Даже если он предложит тебе кучу денег или добровольно отдаст ту часть наследства, что тебе полагается?

— Пусть подавится. Теперь мне не нужен ни цент из того, что вот-вот может привести к катастрофе. — Эдвард медленно выдыхает и неуверенно переводит взгляд на Терренса. — Да и ты реально думаешь, что я выгляжу как человек, который способен на убийство?

— Я перестал доверять тому, что находится снаружи. Милая мордашка — не показатель того, что все так же хорошо и внутри, и ты реально такой милый, скромный и пушистый. В твоем случае там все может быть уже прогнившим.

— Было бы у меня все прогнившее внутри, я бы уже давно отказался от близких мне людей и начал работать на этого старого больного гада, убивая и грабя тех, кто ему неугоден. Мне было бы уже наплевать на семью, друзей и девушку… Которая может умереть из-за козней того, кого я уж точно никогда не прощу, если так и будет.

— И чего же ты хочешь от нас с Ракель?

— Помощи. Сейчас мне реально нужна помощь в спасении Наталии. Знаю, может быть, мы мало что можем сделать. Но… — Эдвард нервно сглатывает, крепко сцепив пальцы рук. — Но возможно, мне было бы проще… Я не прошу утешать меня, как ребенка. Мне просто нужно знать, что в случае необходимости я смогу спокойно попросить у вас помощи и совета.

— Пф, никто не собирается сидеть возле твоей задницы и подтирать тебе сопли.

— Я знаю, что ты не согласишься. Но мне вряд ли удастся справиться одному. Было бы справедливо самому делать все это и отвечать за последствия сделанного. Однако я понимаю, что мне будет тяжело. Тяжело оставаться сильным и не пожелать послать все к чертовой матери из страха и сомнений и позволить дяде покончить с Наталией. Я не могу этого допустить. Уж ради нее я обязан сделать все, чтобы спасти ее. Сейчас у меня нет никакого права позволять этому случиться. Мне не удалось спасти ее от