Шрифт:
Закладка:
И этот собор по-новому ставит вопрос Гуса. После того как наш герой выступил против индульгенций, папа потребовал его к своему суду. Гус решил не являться, ведь известно, чем такие суды заканчиваются. Гус вовсе не был трусом, но он понимал, что это будет не суд, а судилище: ему предложат покаяться во всем и сразу, поцеловать папскую туфлю и принять епитимью. Слушать его не будут. И кроме того, суд папы был для Гуса не очень легитимен. Но вот суд собора – другое дело. Собор важнее папы. Помните, что четыре года назад он выступал в его поддержку во время Пизанского собора? В его взглядах за это время ничего не поменялось. На собор надо ехать, это способ быть услышанным. Обелить свое имя и приложить руку к реформе Церкви.
Но если он поедет туда как обвиняемый, то его опять никто не будет слушать: разве что увеличится количество судей, а так – все то же самое. Он хочет ехать на собор как делегат и именно как делегат.
И здесь в игру вступает Сигизмунд. Дело в том, что Вацлав был бездетен, потому его наследником объявили Сигизмунда. И как наследнику чешской короны ему вовсе не все равно, что там в университете Праги проповедуют и какие там магистры. И он начинает Гуса уговаривать прибыть на собор, обещая ему охранные грамоты и прочие радости жизни.
Повторное обращение короля Сигизмунда к герцогу Австрии Фридриху IV 8 мая 1418 года
Неизвестная дата. Ulrich von Richental. Concilium Constantiense (Chronik des Konzils zu Konstanz 1414–1418) / Deutsche Fotothek
Вообще, с охранной грамотой не так все просто. Она дается в дорогу, чтобы нужного человека никто не остановил в пути. И защита действует в землях сеньора, давшего грамоту. Но на территории заседания собора чья власть? Вопрос открытый. Так что Гус даже с охранной грамотой Сигизмунда рисковал. Зато сам Сигизмунд рисковал не очень.
Гус, понимая, что его могут задержать на соборе, сходил к пражскому инквизитору и после беседы получил документ, подтверждающий, что инквизитору Микулашу неизвестно ничего о том, что Гуса обвиняют в ереси. И неизвестно ни о какой ереси, под которую можно было бы подвести взгляды Гуса. Этот ход был со стороны нашего героя очень хорошим: он не бегает от инквизиции, а сам добровольно приходит к инквизитору и выходит от него с документом о том, что он чист.
Но тем не менее Гус понимает, что рискует. И отправляясь в Констанц, оставляет друзьям письмо.
Магистр Ян Гус, в уповании священник и слуга Господа нашего Иисуса Христа, всем верным и любезным братьям и сестрам во Иисусе Христе, слышавшим и приявшем через меня слово Божье, милость и мир от Бога Отца нашего и Духа Святаго; да пребудут они незапятнанны во истине его.
Верные и любезные друзья мои!
Вы знаете, что я долгое время верно трудился с вами, проповедуя вам слово Божье без ереси и заблуждений; вы знаете также, что моим желанием было, есть и будет, вплоть до самой моей смерти, ваше искупление. И задумал я написать для вас проповедь, прежде чем уеду на собор в Констанц, а особливо уведомить вас о лжесвидетельствах и лжесвидетелях, коих описал я вместе с их показаниями. Сие будет вам оглашено для того, дабы вы, если меня опозорят или осудят на смерть, узнав об этом, не боялись, что я осужден был за некую ересь, в коей упорствовал, а еще для того, дабы вы без страха и колебаний стояли на правде, которую Господь Бог дал вам познать через его верного проповедника – через меня, недостойного. А в-третьих – для того, дабы умели вы лживых и лицемерных проповедников остерегаться.
И изготовился я уже без охранной грамоты в дорогу к могущественным и многочисленным врагам моим, из коих худшие – наши соотечественники; это вы поймете по свидетельским показаниям и дознаетесь, когда собор закончен будет. А врагов у меня гораздо больше будет, чем было у вашего милосердного Искупителя епископов, и магистров, и князей светских, и законников.
Но уповаю на своего милостивого, мудрого и всемогущего Спасителя, что он по обещанию своему и по вашей верной молитве дарует мне мудрость и мужество Духа Святаго, дабы выстоял я и они не могли бы совратить меня на ложный путь, коли ниспошлет мне Господь претерпеть искушение, поношение, заточение или смерть, как он сам претерпел и возлюбленных слуг своих тому же обрек. Он дал нам пример, чтобы страдали мы во имя его и во имя спасения души своей.
А посему, милые братья и милые сестры, молитесь усердно, да дарует мне Господь твердость и да избавит он меня от осквернения. И если смерть моя послужит во славу ему и на пользу нам, да допустит он меня приять ее без страха злого, если же больше пользы будет в моем возвращении, да охранит он меня в дороге туда и вспять, дабы мы, оставшись чистыми, еще совместно могли законы его изучать и сети антихристовы по мере сил разрывать, да грядущим братьям добрый пример завещать.
Но, верно, вы уже не увидите меня в Праге перед смертью моей. Если же всемогущий Бог пожелает возвратить меня вам – тем радостнее мы узрим друг друга; паче же возрадуемся, встретясь во Царствии Небесном… Дано лета Господня 1414 по празднике св. Вацлава при отъезде в Констанц.
Дальнейшие события нам хороши известны из записок Петра из Младоневиц, пражского магистра, который был хронистом путешествия Гуса в Констанц, суда и казни.
11 октября 1414 года Гус отправился в путь. Ехал он со свитой из трех десятков человек. Его сопровождали чешские дворяне Ян из Хлума и Вацлав из Дубы – оба выбранные и назначенные Сигизмундом на роль «живой охранной грамоты», то есть в случае чего именно эти почтенные рыцари и их вооруженные слуги должны были объяснять, кого они везут и что может случиться с тем, кто им мешает. Ехал и Ян Кардинал в качестве представителя Пражского университета, и Петр из Младоневиц.
Туда же отправились и нынешние враги Гуса, возглавляемые прежним соратником – Стефаном Палечем. А также и Станислав из Знойма, но он умер в пути.
Пока Гус ехал через германские земли, он подписал себе приговор, по крайней мере приговор в глазах отцов собора. Ведь всем на его пути было известно, что едет гнусный ересиарх. Всем, само собой, было страшно интересно, кто это такой. И Гус, что характерно, удостаивался везде особо пристального внимания. А проповедником он был от Бога. И вышло так, что он, проехав по Германии, приобрел кучу сторонников, о чем было, конечно же, доложено и Сигизмунду, и Иоанну.
И вот так в октябре 1414 года Гус прибывает в Констанц. И события начинают развиваться быстро и вообще не по закону. Почему быстро – понятно. Но почему не по закону? А потому, что не очень ясно, чья здесь юрисдикция и с кого спрашивать в случае чего. И сейчас я вам это продемонстрирую.
Гус селится в Констанце, сняв, как тогда и было принято, комнаты в доме. Весьма скоро после приезда его навестит бургомистр города в сопровождении стражи и клириков и вежливо попросит явиться перед папой и кардиналами, которые хотят его выслушать. Узнать из первых уст, что именно Гус говорил, чего не говорил и так далее, а то все через посредников да через посредников. Но бургомистр всего лишь приглашает. А стража нужна лишь для безопасности приезжего магистра, чтобы никакой голодранец к нему и близко не подобрался.
Пан Ян из Хлума взялся сопровождать магистра Яна, видя, что приглашение как-то сильно смахивает на арест. Во дворце, отведенном для делегатов, их действительно встретили несколько кардиналов и один старый монах. Кардиналы ограничились общими вопросами и достаточно быстро откланялись, после того как Гус сказал, что, если его убедят в неправоте, он будет рад принять новую и лучшую точку зрения.
Проповедь Яна Гуса
Ок. 1490. Wikimedia Commons