– О ритуалистах? – Маркус пожал плечами. – Известно, что они мне не слишком нравятся.

Ша смешливо дернул ушами:

– Для нашего общества важно их служение мастеровым.

– Мастеровым… – повторил Маркус. – Вашим мирным.

– Они делают пищу. Дома. Орудия труда. Оружие. Корабли. Мастеровые – душа и сердце моего народа и причина существования таких, как мой повелитель. Это им служат воины, такие, как мой повелитель. Их он клялся питать их и защищать.

– Человек более циничный, – отметил Маркус, – подсказал бы, насколько служба народу иногда напоминает управление им.

– А канимы бы назвали такой цинизм одним из видов трусости! – с горячностью парировал Ша. – Отказом от истины в словах и мыслях из подозрения, что другие поступают так же. Когда ты видел, чтобы Варг не пытался их защитить, а делал иное?

– Ты прав, – кивнул Маркус.

– Воины живут по особому закону. По нему они определяют цену своей жизни. Когда воин отступает от закона, долг других – призвать его вернуться, а если необходимо – скорее убить, чем позволить ему преступить границы своих полномочий. Варг чтит закон.

– А какие отношения с мастеровыми у ваших ритуалистов? – осведомился Маркус.

Ша снова показал клыки:

– Большей частью трусливые. Они тоже предназначены служить мастеровым. Их умение должно защищать мастеровых от болезней и ран. Охранять их детей при родах. Давать советы и утешение во времена лишений. Честно решать споры и выявлять правду.

– Сколько я видел, они применяют свои способности только для войны.

Ша в ответ тихо зарычал:

– Сила говорящих с кровью держится на крови. Ею питается. Это ты уже знаешь.

– Да, – сказал Маркус.

– Было время, когда говорящий с кровью считался чудовищем, если использовал не только собственную кровь, отвратительным, как воин, посылающий других в битву, когда не хочет или не может сражаться сам.

Маркус нахмурился:

– Это, как я понимаю, должно было довольно резко ограничивать их возможности?

– Кроме как во времена большой беды, – пророкотал Ша. – И если он готов умереть за то, что считает необходимым. И тогда сила говорящих с кровью почиталась высоко. Их действия и жертвы чтили даже враги. Никто не сомневался в глубине их преданности и искренности. – Ша помолчал, а потом заговорил холоднее и сдержаннее. – Несколько поколений назад говорящие с кровью открыли, что можно значительно нарастить силы, используя чужую кровь – и чем больше тех, у кого она взята, тем больше дает силы. Поначалу они призывали добровольцев – для мастеровых это был способ разделить их почетное служение и жертву. Но некоторые принялись поступать так же на войне: брали кровь врагов и обращали ее силу на службу своим. Кое-кто говорил, что отныне канимы переросли нужду в воинах. Говорящие с кровью много лет пытались взять власть над воинами – где возможно, использовать их для устрашения и подчинения других, а на войне – как сборщиков крови. В некоторых отношениях это удалось, в других не совсем. В некоторых они вовсе не добились власти.

– Почему воины не выступили против них?

Сама мысль об этом явно оскорбила Ша.

– Потому что они служат мастеровым, как и мы, демон.

– Похоже, что нет, – заметил Маркус.

Ша отмахнулся:

– Закон это запрещает, если только они не повинны в чудовищных преступлениях. Многие говорящие с кровью не приняли Новый путь. Они остались верны призванию и чтили границы. Последователи Старого пути по-прежнему служили мастеровым и делали много доброго. Они старались убедить собратьев в правоте своих взглядов.

– Как я вижу, не слишком в том преуспели, – сухо сказал Маркус.

– Те говорящие с кровью, кто остался верен своему призванию, не могли тратить время на политику, тем более в нынешние времена. – Ша подался вперед. – У презревших Старый путь в избытке хватало времени на интриги, заговоры, на полуправду, которой вербовали сторонников из мастеровых.

Маркус прищурился:

– Если я верно понял, за нападением на Октавиана стояли эти последователи Нового пути.

– Вероятно, да, – сказал Ша. – Двух мастеровых убедили пойти на покушение. – Он оттянул губы от клыков. Маркусу в его оскале почудились гнев и отвращение. – Это непростительное оскорбление.

Маркус закончил снимать доспехи, вложил вогнутые части одну в другую и задвинул под койку.

– Но Варг не может ничего предпринять?

– Не может, пока чтит закон, – ответил Ша. – Среди говорящих с кровью еще остались достойные уважения последователи Старого пути. Но таких мало, и они не обладают властью, чтобы созвать своих – даже если тот, кто это сделал, признает сделанное, а не отречется.

– А если тот, кто это сделал, умрет? – предположил Маркус.

– Открытое убийство вызовет ярость мастеровых, не способных разглядеть его предательства. И тогда его место, скорее всего, займет один из его лизоблюдов.

Маркус крякнул:

– Для любой службы худшая беда, когда изменники сменяют друг друга. Нам здесь это тоже знакомо. – Он поразмыслил. – Чего хочет от Октавиана Варг?

– Мой повелитель ничего не хочет от врага, – сухо ответствовал Ша.

Маркус улыбнулся:

– Прости, неудачно выразился. Какое поведение Октавиана в данном случае было бы для Варга выгоднее всего?

Ша понимающе склонил голову:

– Пока – не замечать случившегося. Вести себя так, будто это ничего не значит. Новое убийство демонами канимов, сколь бы виновны те ни были, сколько бы ни заслуживали смерти, только подбросит дров в огонь говорящих с кровью.

– Хм, – протянул Маркус. – Ничего не предпринимая, он подорвет влияние того говорящего с кровью и даст Варгу время разобраться среди своих?

Ша снова склонил голову и сделал шаг от койки. Громадный каним двигался совершенно беззвучно.

– Хорошо говорить с человеком дела.

Маркус невольно улыбнулся похвале и решил ответить тем же.

– Хорошо иметь искреннего врага.

И снова уши Ша усмешливо дрогнули. Затем Охотник поднял капюшон темного плаща, накрыл голову и выскользнул из палатки. Маркус не счел нужным проверять, удастся ли ему незамеченным пройти через лагерь. Сюда Ша добрался без затруднений, что само по себе доказывало, что за покушением на Октавиана стоит не Варг. Сумей Охотники вот так близко подобраться к Октавиану, тот, судя по прежним их подвигам, не пережил бы встречи, и все фурии, какими он сумел овладеть за эти годы, его бы не спасли.

Да и Маркус в таком случае вряд ли бы выжил.

Маркус со вздохом огладил бобрик волос на голове. Он надеялся выспаться – долго и спокойно по меркам последних беспокойных дней. Визит Ша прикончил эти надежды, а может, и не только эти.

Бурча себе под нос, он заново оделся в броню – не простое дело, когда нет помощника. Но Маркус справился. Пока он одевался, погода