Шрифт:
Закладка:
– Ты как затворник, – не выдержала Ульяна, стирая пальцем пыль с кромок настенного телевизора. – Хоть бы тряпку нашел. Мне сегодня всю посуду пришлось перемыть, совсем запылилась.
– Спасибо, – отстраненно произнес он. – Я… я правда, тебе очень признателен за все. Ты одна только пришла.
– Она же моя сестра. Я люблю ее.
– И я люблю ее. Иногда вижу Тому во сне. Знаешь, – без перехода продолжил он, – мне хочется продать квартиру и переехать в двушку куда-нибудь на окраину. Или вообще в поселок за городом. Тут… сил никаких нет оставаться, – кадык дернулся, Руслан закашлялся сглотнув слюну. – Продам к чертям все, попробую на новом месте.
– Ты уже пробовал, – не выдержала Ульяна.
Он поднял глаза, пустые, запорошенные пеплом; скривился. Кто ее тянул за язык? Она хотела извиниться, но слова застряли в горле.
– Пробовал, – глухо произнес он. – Я отдышаться хочу, не могу тут, здесь каждая вещь о Томе напоминает, я должен хоть немного очухаться. Как волк на луну вою по ночам. Тебе не понять, какого это вернуться и найти жену…
Она молчала; перекипев, замолк и Руслан. Несколько раз вздохнул и выдохнул, потом произнес:
– Ты меня по-прежнему обвиняешь, – и тут же, не дав ей слова вставить: – А ведь ты ничего от отца по завещанию не получила, только Тома. Ты должна была бесится и ненавидеть его.
– Что ты несешь? – едва слышно произнесла Ульяна: – Он мне оставил золотой счет в «Банк оф Скотланд». Послушай себя, ты еще меня обвинять будешь, я для сестры как мать, с детства холила ее, водила всюду. С чего тебе это в голову пришло?
– Отец развелся, когда тебе было восемнадцать.
– А сестре десять, я это прекрасно помню. Помню и то, что всегда была для Муси вместо мамы. А вот мама у нас такая… не буду поминать даже. И тебе не позволю ворошить, понял?!
Руслан вскинул руки, признавая поражение в ссоре; тут только Ульяна поняла, насколько он накачался. Да говорит складно, но градус хорошо в голову шибанул. С утра не ел ничего, только пил, чем дальше, тем крепче. Вот и вываливаются из него все мысли, без задержки.
– Понял, понял, – добавил он. И тут же продолжил: – Хотя все равно тебе обидно. Ну да, жената на «папике», но ведь не свои деньги. Хотя ты ж его досуха выжала, как расстались. И все по договору. Он вроде тебя любил, раз такой составил. И отец ни слова, видит, человек богатый, породистый, ну как не отдать старшую. Хотя ей всего… сколько, кстати? Мы с тобой ведь только расстались тогда. На автомате отдал.
Очень хотелось влепить пощечину, однако, она сдерживалась, продолжая слушать. Зачем, и так понятно, что Руслан скажет дальше. После той размолвки обе стороны затаили друг на друга нож и периодически его показывали. Даже не столько сопернику, сколько себе – убедиться, что он не затупился за прошедшее время.
Хотя случались и периоды потепления. Наверное, нынешний можно отнести именно к таким, ведь она не просто пришла помянуть Мусю и тут же откланяться, но осталась до вечера. Иногда просто хочется поговорить.
Ульяна передернула плечами. Неужели опять? Вроде все думки про Руслана давно закончились, зачем воскрешает их? Расстались скверно, с руганью и битьем посуды, ей потом неделю не хотелось вообще выходить на улицу, никого видеть и слышать. А когда Шубин объявился снова, после шести лет забвения, сердце вдруг екнуло. И еще раз, когда он устремился к младшей сестре, а не к ней.
Наверное, потому она здесь. Где как не в квартире сестры, отныне принадлежащей бывшему любовнику, можно помянуть Мусю? Поговорить, выкладывая все начистоту и выслушивая правду-матку.
Странные у нее желания. Странные отношения. Все странно.
– Мне было двадцать пять, – коротко ответила она на вопрос бывшего. – Мы с тобой быстро расстались, если помнишь.
– Ты с «папиком» тоже. Два года, кажется? – Ульяна кивнула. – Вот как интересно, и у нас почти два. Будто больше и не положено.
– Незачем сравнивать. Мы и паспорт не портили. Я молодая была и тебя забыть хотела быстрее, и выскочила за пятидесятилетнего. А ты все сделал наоборот.
– Мне до пятидесяти еще пилить, – усмехнулся Руслан. – а вот что с тобой не могли сойтись, я не удивляюсь. Мы же одинаковые. Высасываем досуха и уходим.
– У тебя так с Мусей было?
– У меня так с тобой было. С Ириной, с Катькой из параллельного. Много с кем. А Тома… ты дура, если так говоришь. Она чистая, светлая. Мне от нее погреться хотелось. Приголубить, обнять и видеть сны, – последние два слова он произнес не своим голосом, будто цитата из «Гамлета», которую Ульяна сразу узнала, и произноситься им не могла, цветочником без высшего. Он будто нарочно цитировал. Хотя дома огромная библиотека, лишь частью перевезенная из родительского дома. Он для Муси собирал книги. Сестра жаловалась, что те не подходят корешками друг к другу.
– И какие сны в том сне приснятся, когда покров земного чувства снят? – Руслан долго смотрел на Ульяну. Покачал головой.
– Вот об этом ты в постели говорить можешь. Получается. А меня послушать… Сейчас вот…
– Я тебя слушаю. Мне интересно вдруг стало, что ты Мусе смог такого дать, что она от тебя ушла.
– Она и хотела уйти. Не так, но правда, хотела. Я не смог бы… да что тебе объяснять, если ты считаешь, что я во всем виноват, что ей адреналин принес и может, вколол как-то, хотя сама знаешь, где я был в это время. Прекрасно знаешь, с сыщиками своими. А что Тома в любую аптеку своей чертовой сети могла зайти и что угодно взять – помнишь? И кто ее мог остановить, если хозяйка? Ты?
Ульяна поднялась со стула и пошатнулась.
Сеть аптек, принадлежавших Мусе, действительно, открывала перед ней двери любого магазинчика. Везде управляющие старательно знакомили персонал с новой председательшей совета директоров. Муся любила заходить с внезапными проверками; проку в них никакого не было, но она хотела чувствовать себя нужной. Спрашивала фармацевтов об условиях работы, менеджеров о персонале, просила писать ей на почту, в случае чего; конечно, никто так ни разу не сделал. А потом, будто клептоманка, стала требовать лекарства. Сперва по мелочи – аспирин или валерьянку, потом снотворные, антиоксиданты. Кто-то из персонала проговорился, что незадолго до смерти, Муся просила упаковку ампул адреналина – в крохотной аптеке, недалеко от дома. Ульяна уже не удивилась, когда услышала об этом. Не из-за записки. Муся не раз приходила к ней, последнее время куда чаще, а до этого просто звонила, будто извиняясь, что снова причиняет беспокойство.
Она хотела и никак не решалась развестись. То жалела Руслана, как она считала, жить без нее не могущего, то клялась в порыве страсти, что наложит на себя руки – ей гипотонику, это так просто сделать. Выпить таблеток пять папазола и никого к себе не подпускать. Или… с месяц назад она рассказала про адреналин. Вскоре после этого и взяла в аптеке, вместе с мезапаном и коронаром, брала еще что-то, до кучи, будто думала, что обслуживающая ее девушка проглядит препарат. Заметила, но виду, как и полагалось по негласной инструкции, не подала. Сообщила управляющему о визите и представила список лекарств. И черт его знает, почему управляющий не сообщил Ульяне. Или доложился только в совет, а те решили разобраться сами, тишком? После сделки с Шубиным, они вообще стараются промолчать в ответ на любой ее вопрос. Как молчали и во время следствия. Про сыщика, Руслан, конечно, заливал, она до всего дошла сама, все выискала, все выспросила, везде побывала после кончины сестры. Весь последний месяц. Долго, кропотливо, тщательно.
Муся снилась
