дядю. В дороге накатило, усталость какая-то непонятная, вечно вот так гоняешь общественным транспортом, с одного на другой, говорят, на машине лучше, да, пожалуй, – в пробках комфортней стоять. А успевать – это вряд ли. Сыскаря ноги кормят, натурально, за день в семи, а то и десяти-двенадцати точках побываешь, придешь домой, уже не то ног, себя не чуешь. Отпуск вместо разных югов проводишь, отсыпаясь. В этом году хоть дважды выбрался к знакомым на дачу, на шашлыки. Жаль, пить столько не получается. А вроде из органов, должен. Много чего должен, многого до сих пор не получается. Вот и сейчас кольнуло вдруг, напомнило о тепле, о доме, еще о чем-то. Устало кольнуло, но ведь пятьдесят два не предел, и дольше работают, не «на земле» правда, но все же. По возрасту давно пора к ним присоединяться, да вот звездочки все еще не те.

Добрался до небольшого офиса возле «Ботанического сада» совсем расклеенным. Устал, с утра не ел ничего, сообразил только, когда хозяин предложил перекусить, располагая к себе незваного гостя. Возражать не стал, попросил только осмотреть комнату Бедеш, Азамат кивнул молча, не найдя возражений. Смертью племянницы он мучился, видно по пожелтевшему, осунувшемуся лицу. Привык к ней, приехавшей незнакомкой, заново сроднился. Два года же вместе. Тихая, скромная, работящая, он все никак понять не мог, что случиться могло меж ней и Нариманом – имени никогда не слышал, самого не видел, да и Бедеш, она ведь не из таких. Его счастье, что родичи из Тунта ничего не рассказали.

Перед тем, как пройти в комнату, задал пару вопросов. Полиция что-то себе взяла? Он сперва сопротивлялся внутренне, потом не выдержал.

– Ее шкатулку, серебряную. Колечки, сережки…. Денег немного, она последнее время стала откладывать. Сами знаете, какая ситуация в стране. Вот как так можно, убитую еще и грабить?! – он вспылил и замолк. Спросил тут же, буду ли я писать докладную. Покачал головой, благодаря, попросил прощения невесть за что. Спросил про знакомых. Азамат долго мялся.

– Да не было, так, две-три подружки, иногда в гости приходили. Она к ним – но на ночь оставаться никогда. Я бы и хотел, чтоб парень был, ну хоть какой, не этот дикарь, а нормальный, из москвичей, – так не искала. Обидно, знаете. Ведь такая… хорошая такая, ведь стоит только захотеть. Во что они ее там превратили-то, чурки эти безголовые? Я потому и бежал оттуда, когда все эти родоплеменные полудурки вылезли со своими законами гор. Нельзя там нормальному человеку жить, все по устоям. Что не так – башку снесут. Кто бежать не успел, всех порезали, все пожгли. Дикари. Вот теперь приезжают такие, с бешеными глазами и ножом. Поди останови.

– Он год здесь жил. Вы точно его не видели?

– Да чем угодно клянусь, не видел! Не слышал. И фото не показывайте, он мне в кошмарах снится, подонок. Толоногов… он же ей родич близкий, что же сюда приперся, по их законам ему нельзя с ней, убьют же. Или думал, здесь можно, раз там нельзя?

Я пожал плечами. Вошел. Маленькая комнатка, метров двенадцать, беленькая, чистая. Полка с модными книжками про романтику и вампиров, полка классики. Шкаф, кровать, секретер, стол. Странно, даже ноутбука нет. Азамат покачал головой, ей телефона хватало, простенькая модель, «Самсунг», кажется, она через него общалась. С родными в Тунте, с близкими, вы ведь знаете, сейчас с мобильного весь мир доступен и недорого. Да еще у нее тариф такой был, что звонки на тамошние телефоны тоже по два рубля минута. Я бы ей больше давал, как бы туда меньше звонила, а лучше…

– Часто звонила?

– Первый год да. Потом реже, а последние месяцы перестала. Или не знаю. Может, откуда-то еще, но зачем, я ведь напротив, я же ей…, – и тут же другим голосом: – Она в последний день его забыла на работе. Подружки принесли уже как…. Вы понимаете, я как получил, я…

Я кивнул. Попросил посмотреть. Дешевая модель со стершимися кнопками, махонький цветной экран, ничего толком не разглядишь. Проверил звонки. Дядя прав, на родину не звонила уж давно, последний раз вот два месяца назад, а так только дом, работа. Нариман. Последний звонок от него. Я вернул сотовый, присел перед секретером.

– От вас все же скрывалась, – вытянул из-под белья упаковки свечей и таблеток противозачаточных. – Парень был.

Азамат побелел, руки затряслись. Хотел кричать, да горло перехватило. Опустился на кровать, тут же вскочил, начал разглаживать, будто повредил что. Глянул на меня, в глазах стояли слезы:

– Простите. Как же эта сволочь до нее добралась-то?

Под лекарствами лежали квитки из ломбарда, показал их дяде.

– С подружками поехать отдохнуть не собиралась в ближайшее время?

– Как вы это… шкатулка, колечки… даже мой кулон на годовщину. Сколько она выручила, не пойму, – руки тряслись так, что пришлось забрать листки.

– Немного. Около двадцати пяти тысяч, – в самом нижнем ящике секретера, там, где все самые заветные девичьи секреты и хранятся, лежали деньги. И тестер. Показывать дяде даже не стал. С него и так много. Поблагодарил, извинился и ушел. Вместе с вопросами, на которые сам не мог дать ответ. Позвонил патологоанатому, нет, глупость, конечно, он бы заметил и зафиксировал. Зато у Наримана нашлась бы еще причина для убийства. Тот в ответ только хмыкнул, конечно, заметил бы, столько навидался. А ты сам, сыскарь ведь, что, о ложной беременности не подумал? Она самая. Девка молодая, не рожавшая, без вскрытия понятно. Нет, не шучу, да не в этом дело, вполне могла симулировать беременность, особенно, если жила с парнем, женщины и не на такое способны. И ведь не поймешь без УЗИ, живот растет, месячные прекращаются, тошнит, все такое…. А, не жила, ну раз встречалась, значит, хотела привязать еще сильнее, вот и доигралась, сколько таких потрошил…

Отключился, шутки его мертвецкие достали. Все достало. Забыться сном. Лучшее лекарство и самое безопасное. И по-прежнему действенное, что бы ни случилось. Спешил домой, с трудом дошлепывая последние метры, будто Сизиф, волочащий свой неподъемный камень – так устал. Ничего не хочется понимать больше, только уснуть и видеть сны.

Ничего не видеть.

Проснулся посвежевшим, но все равно как пыльным мешком ударенный, плохо входил в колею, да еще и опоздал. В мыслях мельтешня, хотел вызвать Наримана на допрос, никак не мог сформулировать хотя б десяток четких вопросов. Не хватало чего-то, кого-то. Вчерашний визит к хозяину цветочных магазинов так же виделся чем-то из области сна, хотя сюжет его оказался пошлым до невыносимости – следователь открывал глаза очередному слабовидящему родителю.

Наконец торкнуло. Год Замир ждал, прежде чем послать Наримана, еще год ждал результата. Не вяжется что-то. Не должно вязаться. Что там случилось на самом деле? Что со мной случилось, если так плохо разглядываю очевидное? Ладно, со мной, но почему тогда Нариман отправился? И отношения, были, не были… потом еще эти деньги. Вызывать рано, надо поговорить с подружками. Азамат говорил о Динаре и Ыргал, обе ее подружки, работали вместе. Племянница так себе продавец, ни к покупателю подойти, ни цветов накрутить. Вот Динара…, а у Ыргал еще и брат хороший, отец владеет шиномонтажом, да и сам недурен и умом не обижен. Значит, на него все время напирал, и мне, и Бедеш до этого. Встречались, но всего три-четыре раза, все в кафе; столько контрацепции явно не для него. Все же Нариман. Или…

Павильон большой, с холодильником, на втором этаже торгового центра. Время обеда, Динара скучала на кассе, Ыргал перебирала цветы, вынимая из лотков и складывая в уже готовые букеты; к ней первой и пристал с вопросами. Она почти ровесница Бедеш, Динара постарше, Азамат говорил о детях…

Девушка долго подбирала слова, обидеть подружку боялась. Да, Бедеш виделась с Нариманом, он даже пару раз сюда приходил, топтался у черного входа, это с другой стороны, чтоб не видели, наверное. Но попробуй от любопытных глаз спрячься, меня не раз спрашивали из аптеки девчонки, и из булочной, что это за кавалер повадился к этой молчунье. Что она о нем думала? Мне кажется,