Между этими двумя определенно раньше что-то было, и мне это было неприятно – хотя это, конечно, совершенно неуместно. В конце концов, мне нет никакого дела до Кроува. Даже если он самый красивый парень, какого я когда-либо видела. Ладно, строго говоря, Паркер такой же красивый. Но ему не хватало какой-то харизмы. Ауры, которая окружала Кроува, как ореол привлекательности. Боже правый, о чем я только думаю? Вернемся к теме.

– Он сказал, что наносил на мою дверь кремниевый спрей и уснул за этим занятием.

Шана кашлянула.

– Ага, конечно.

Я заметила, что красный цвет на кончиках ее волос уже почти выцвел.

– Потом мы привлечем его к ответу. Но только после того, как выпьем две-три чашки кофе.

В этом я была с ними абсолютно согласна.

Дверь в столовую была приоткрыта, но прямо передо мной она захлопнулась.

– Досмотр на входе. Сегодня только без нижнего белья, – изменив голос, произнес Реми.

Я вздохнула.

– Брось эти глупости.

Но Ира все-таки улыбнулась.

Словно против воли я выглядывала Кроува. К сожалению, безуспешно. Натальи тоже нигде не было видно. Они оба еще не вернулись?

– Идем, наш стол как раз освободился.

Шана потянула меня вперед. При моем приближении разговоры будто стихали.

– Две булочки для Варлы и тарелку бекона для меня.

Не переставая думать про Варлу и Сильву, я налила в кофе слишком много молока. Чуть теплый напиток был настолько отвратительным, что я лишь помешивала его, но не пила. Болтала ложкой в кофе, как ненормальная, когда кто-то сзади толкнул мой стул. Сначала я решила, что это случайность, но потом услышала голос девушки. Аверина, если не ошибаюсь. Которая на днях была свидетельницей того, как Кроув меня целует. В ее глазах читался упрек. Ну, отлично. День только начался, что я уже сделала не так?

– Если они оба не вернутся, это ты виновата. Кровь Кроува будет на твоих руках.

Я потрясенно молчала, глядя на нее. Девушка гордо зашагала прочь.

– Что… что она имела в виду? – спросила Ира, размешивая фруктовый салат.

Реми облетел вокруг меня.

– Вон те девушки говорят, что это Севен виновата, это из-за нее Кроуву и Наталье пришлось отправиться на задание одним. И это может оказаться для них опасным.

Что, простите? Моя ложка звякнула о стенку чашки.

– С какой стати это моя вина? Я думала, Паркер задержался из-за дел с этой либеральной партией?

Реми сделал вид, будто разминает мне плечи.

– Говорят, что ЛПД хотела поговорить с Паркером насчет тебя. И настолько срочно, что ему не успели найти замену.

– Что? – Никаких других слов мне просто не пришло в голову. Наверное, они ошибаются. Я совершенно никак не связана с этой партией. Вообще никак.

– Или Паркер остался, чтобы присмотреть за Севен. В конце концов, он ее опекун. – Ира приложила ложку к нижней губе.

Нет. Невозможно. Или возможно?

Пока я пыталась собраться с мыслями, прозвенел звонок на урок.

– Ладно, девочки. Пора воспользоваться нашим свободным временем! – Ира встала и схватила две булочки с вареньем. – Идем к Варле.

Что-то блеснуло у нее на руке. Кожаный браслет, украшенный двумя лиловыми прозрачными аметистами, как я поняла. Аметисты – знак экзорцистов. Интересно. Мама собирала такие камни и считала, что они защищают от дурных мыслей.

– Ира, я тебя провожу. – Шана неуверенно посмотрела на меня. Минутку, она уже до этого слышала, что обо мне говорят? И ничего мне не рассказала?

Несколько секунд я просто стояла на месте и переводила взгляд с одной на другую.

– Реми, расскажи мне все.

На уроке биологии я размышляла о самом свежем из всего множества слухов, которые ходили обо мне. Реми оказался удивительно хорошо информированным на этот счет.

Как могла эта либеральная партия, ЛПД, которая планировала бунт против лидирующей партии в сообществе духовидцев, знать обо мне так много? И почему они считали, что я могу оказаться для них важной? Я подумала о Паркере. Почему они хотели поговорить с ним обо мне? Нужно обязательно его спросить, что они ему обо мне рассказали. Да, что они хотели узнать обо мне и что уже знали. И, может быть, если уж они хотели изменить что-то в этом мире, то, может, они сделают что-то для меня и Сильвы…

– Севентина? Севентина?

Я подняла голову.

Мистер Фернандес, который преподавал нам не только генетику, но и биологию, показал на меня. Он сидел за своим письменным столом в слишком расслабленной для преподавателя позе.

– Ты самый известный пример. Итак?

У меня перехватило дыхание. Может, мистер Фернандес может читать мысли?

– Твои гены. Сколько поколений могущественных духовидцев ты объединяешь?

На мгновение я с облегчением расслабилась. Похоже, он говорил не про ЛПД.

Но о чем тогда?

– Что именно вы имеете в виду? – Он явно знал о моей матери и о том, что я почти не помню отца. За исключением тети Карен, у меня не было никаких родственников.

– Я не знаю никого из своей семьи, кто мог бы видеть призраков, – тихо заговорила я. В конце концов, моей семьей были мама, Нова и тетя Карен. Больше никого не было. Вдруг я вспомнила о том, что решила не позволять больше никому из учителей загонять меня в угол. – Вы же знаете, кто я, мистер Фернандес, так что, если хотите на что-то указать, просто скажите прямо.

Ученики вокруг шумно втянули воздух.

Все это время я ощущала на себе взгляд Паркера, но не решалась посмотреть на него в ответ. Это только усложнило бы ситуацию.

Я приказала себе поднять подбородок и сосредоточилась на том, чтобы руки не дрожали.

Сначала мистера Фернандеса будто удивила моя реакция, но потом на его лице проступило что-то вроде удивления.

– Я просто хотел предоставить классу наглядный пример. Ты, Севентина, по всей вероятности, демонстрируешь значительные таланты во всех наших СО, и при этом полтергейсты воспринимают тебя как настоящую угрозу, потому что твоя мать происходит из рода сильных духовидцев и твой папа тоже. Кровная вина твоей семьи огромна, если можно так выразиться.

Аверина, которая сидела наискосок от меня, повернулась в мою сторону. Густые пряди ее волос, которые в нижней трети были ржаво-коричневые, а в верхней – черные, разметались по спинке стула. Она посмотрела на меня, а затем покрутила пальцем у виска.

Кровная вина.

Я вдумалась в это слово. Кто-то уже употреблял его в мой адрес. Означает ли оно то, что я думаю?

Но моя мама? Из рода духовидцев? Белинда Леброн, школьный врач, говорила тогда не только о моем отце? Она так просто выболтала и другую половину правды о моей семье?

Мистер Фернандес пристально наблюдал за мной. По его кривой улыбке я видела, что он понимает мои эмоции. Понимает, что я не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит.

Он резко встал из-за стола, достал из коробочки кусочек мела и повернулся к доске.

– Давайте еще раз начнем с основ. В конце концов, в начале учебного года Севен еще не было с нами.

Как невероятно мило с его стороны.

Учитель биологии нарисовал на доске схематичного человечка, явно чтобы нас впечатлить. Получилось не особо. Даже у этого простого рисунка пропорции были неправильные. Над головой человечка он написал две буквы: I и Q.

– Только умные, творческие люди могут видеть призраков. Свободные духом. Невозможно найти простого рабочего со стройки, который сумел бы разглядеть призрака у себя за спиной.

Несколько учеников рассмеялись. Мистер Фернандес буквально купался в их одобрении. Мой нос в ответ на это неодобрительно зачесался.

– К тому же… – Мистер Фернандес нарисовал знак «плюс» рядом с человечком, а потом добавил несколько капель. Это дождь? Почему справа от человечка с «высоким айкью» идет дождь? – Один из предков должен быть убийцей. Это совершенно точно: предок нашего друга… – он постучал мелом по изображению человечка, – должен был отнять по меньшей мере одну жизнь. Кто знает, что влечет за собой убийство