Джошуа замирает. Липкой рукой он снова находит мою, сжимая так крепко, что я боюсь, хрустнут кости.

На потолке внезапно разбиваются лампочки. На головы падает стеклянный дождь. Я стряхиваю осколки с волос и замираю, когда за спиной начинают вибрировать кирпичи. Повернувшись, обнаруживаю, что в стене образовалась большая трещина – в стене, которая отделяет ресторан от захоронений на соседнем кладбище.

В трещине что-то шевелится. Палец. Он лихорадочно извивается, пока полностью не высовывается из разбитого кирпича. Вырывается ещё один палец, затем ещё один… И вот уже видна рука. Пятнистая рука с венами, зазубренными чёрными ногтями и сочащимися язвами.

Рука полностью высвобождается, демонстрируя локоть.

Она хватает Джошуа за рукав, притягивая его к стене. Парень взвизгивает и пытается высвободиться, но ничего не получается. Рука слишком сильна, и с каждой секундой в стене появляется больше пальцев. Вскоре там окажутся десятки рук, и его затащат в стену. Если Молли захочет, то, может быть, навсегда.

С перепугу я хватаю поднос с ближайшего столика и изо всех сил бью по руке. А потом ещё и ещё. Снова и снова, пока рука не отпускает Джошуа и я его не оттаскиваю.

Неожиданно включается свет, я зажмуриваю глаза и измученно дышу. Джошуа на полу у моих ног. А ещё… Резиновое чудовище Франкенштейна?

Дёргающееся украшение лежит ничком, из повреждённой шеи торчат всевозможные пружины и провода. Руки раздавлены и согнуты под странными углами. Я перевожу взгляд на стену. Трещин нет. Ни пальцев, ни рук – обычный старый кирпич. Поднос выскальзывает у меня из рук и с грохотом падает на пол.

В зале раздаются аплодисменты. Посетители вскакивают, хлопая в ладоши и улюлюкая, как на концерте.

– Дамы и господа, моя дочь Мэллори!

Мама раскрывает в мою сторону плащ и улыбается. Радуется и явно не понимает, что я только что боролась за жизнь.

Я оглядываюсь на дверь. Никого. Молли не видно.

Мама наклоняется и подносит руку ко рту, как будто доверяет страшную тайну.

– Ты, как всегда, вовремя! Я знала, что когда-нибудь ты этим займёшься, дорогая! Ты появилась неожиданно, но я в восторге.

Я сжимаюсь. Мама подхватывает Франкенштейна и ставит его к стене. Он такой жалкий, весь избитый и поломанный, но маме нравится. Чем страшнее, тем лучше.

Мы с Джошуа переглядываемся. У него всё те же испуганные огромные глаза – луны-близнецы. Я нежно сжимаю его руку. Если мы не добьёмся успеха на празднике, Молли отомстит. А сейчас она мучает нас с Джошуа, ожидая, что мы всё исправим. В противном случае заплатит весь город.

Ага.

Провалить дело нельзя.

Глава 40

Я сижу на кровати и смотрю на странный предмет передо мной. После встречи в ресторане с Джошуа, Эмми и Бри прошло три дня. Три дня с тех пор, как увидела в «Холме» Молли и избила резинового Франкенштейна. Три дня ожидания. Надежд. Молитв о том, чтобы каждый хорошо сыграл свою роль. Моя роль лежит здесь, на кровати, но я до сих пор не знаю, что с ней делать.

Время от времени мы обмениваемся сообщениями, но все боятся написать лишнего – вдруг у нас отберут телефоны. Не слишком умно предоставить доказательства наших действий в письменном виде.

Я смотрю на последние сообщения.

Вот одно вчерашнее, от Джошуа:

«Осталось два дня…»

«Ага. Всё в порядке?» – спрашивает Эмми.

«Мне страшно».

Последнее сообщение – оно от Бри – меня тревожит. Я и сама боюсь. Да и все мы. Но Брианна правильная до мозга костей. Однажды она призналась моим родителям, что мы пролили чай с молоком на ковёр в гостиной, когда они даже не заметили пятна! Боюсь, что с перепугу она расскажет кому-нибудь о нашей задумке.

На этом цепочка сообщений прерывается. Никто не знает, что ответить.

Если прочесть всё, написанное до Бри, то можно подумать, мы просто обсуждаем праздник. Там нет ничего… как бы выразиться… криминального. И тут – на тебе: Бри бросает бомбу – «Мне страшно», и все замолкают. Будем надеяться, что она не совершит какой-нибудь глупости.

– Тук-тук! – доносится сквозь дверь папин голос.

Я судорожно пытаюсь спрятать предмет на кровати и наконец накидываю на него одеяло.

– Входи!

Папа открывает дверь ногой. В руках у него коричневый бумажный пакет.

– Ресторан закрылся рано, чтобы подготовиться к выходным. Представляешь, праздник-то уже завтра! Мама всё ещё упаковывает всякие штуки на продажу.

Он замолкает, ставит пакет и достаёт оттуда небольшой свёрток в фольге.

– Чумовые крендели!

Папа усмехается и отбрасывает с глаз волосы с проседью. Они длиннее, чем обычно. Родители так много работают, что для себя времени не остаётся.

Как только он приоткрывает фольгу, у меня текут слюнки. Пахнет корицей! Я беру крендель и со стоном впиваюсь в него зубами. Снаружи сахарная корочка с корицей, а внутри крендель тёплый и мягкий. Обалдеть.

– Я так понимаю, ты одобряешь? – спрашивает папа с сердечной улыбкой.

– Ещё бы! Просто потрясающе.

Поднимаю крендель в воздух.

– Как он называется? «Заколдованный дом»?

– Нет. «Мавзолей»! Ну, ты знаешь, такие старинные усыпальницы…

– Ах, да.

Я откладываю в сторону недоеденный крендель, потом приказываю себе не тянуть время без толку. Пусть я не скажу родителям, что буду делать завтра, но мне хочется хотя бы попытаться их защитить.

– Пап, а где стоит палатка, в которой вы будете работать?

Я пытаюсь вспомнить карту праздничных мероприятий, приколотую на стенде возле городской площади.

– Может, у меня будет возможность подскочить между фотографированием.

Его лицо светится счастьем.

– Хорошо бы! Мы будем на южной стороне Гонт-стрит.

– Недалеко от гавани? – спрашиваю я, заранее боясь ответа.

Именно там произойдут основные события. Джошуа прочитает стихи, Эмми сделает то, что нужно, а Бри нарушит ход сценария. Если Молли и собирается совершить что-то страшное, это тоже будет в гавани. Лучше бы родителей там не было. И Джанет.

– Да! У нас лучшее место на празднике. Последняя палатка у самой набережной. Здорово, правда?

Скрыв тревогу, я выдавливаю улыбку.

– Супер.

Над головой гремит гром. Он словно передвигается по небу, как живое, дышащее существо. Свет, как обычно, гаснет, оставляя нас в темноте. Я нащупываю телефон и включаю фонарик. Папа тоже.

Он качает головой.

– Чёрт, эта погода уже достала. Говорят, мы установили новый рекорд для этого времени года. Столько дождя и ветра здесь ещё не было.

И опасности тоже.

– Разве праздник не отменят? – спрашиваю я. – В такую погоду? Буря всё сильнее.

Лампы мерцают