– Да уж не вам ровня, Михал Лукич, и не пыжусь. – Как всегда, было трудно понять, насколько серьёзен Канторович. – А что вы бедного еврея с порога «хомой» называете, так это даже немного обидно. Всё-таки сам шил, старался…

Так и не решив, как на самом деле отреагировал на реплику его самый эффективный и почти что совсем бесплатный агент, да ещё и проверенный в те последние крымские, тревожные, но лучшие времена, Стеценко сказал примирительно:

– Не на то обижаешься, Абраша. Ладно, ты нарисовался в Сюрте?

Похоже, Канторович и не собирался обижаться.

– Как приказано было. Только не сердитесь, Михал Лукич, очень-но они вами недовольны. А потому и не захотели про ваш план слушать.

То, что в Константинопольском опорном пункте французской разведки вот так сразу отказались выслушать капитана, сколь бы ни был интересен и перспективен новый его план дискредитации руководства совдеповского торгпредства, было досадно и обидно, хотя и ожидаемо. Но – не на них сошелся клином белый свет.

– И у мистера Симмонса тоже слушать не захотели? – спросил Стеценко.

– Очень даже наоборот, – радостно отрапортовал Канторович. – Вот только приказали… ну, то есть попросили явиться лично, прямо с утреца, ну и всё такое.

– Какое – «такое»? – даже передёрнуло капитана.

– Да что-то про письма спрашивали – мол, хэз хим ту рид, читаете то есть и ответ чтоб показали. А что за письма – этого не сказали.

– Да, суки… Любят показать, какой у них нос длинный…

Большой любви к главным на сей момент кормильцам своим Стеценко не испытывал. Как, впрочем, и к ВМС, к тем, которым не так давно клялся, устно и письменно, в верности, преданности и глубочайшей приверженности к делу и идее монархии.

– Будет ответ, набросаю, – больше для себя, чем для Абрама, сказал Стеценко. – Про то, как тоскую по Родине, про то, как хочу и могу быть полезен «нашим» людям, да вот только опасаюсь, не прищучат ли меня «товарищи» из-за прошлых моих заслуг. Указы-декреты одно, а уж как они на самом деле врать умеют – так все, кто жив остался, помнят. Вот если б личные гарантии…

В гостях у «мишек»

Примерно такой же текст озвучил Стеценко и резидентуре английской разведки в Константинополе, куда часом позже прибыл лично для обсуждения «своего» плана дискредитации советского представительства Внешторга.

Работали с капитаном двое: сам резидент, называвший себя «мистер Симмонс» (Стеценко небезосновательно полагал, что это лишь оперативный псевдоним), – англичанин, говорящий по-русски с акцентом, и Владислав Оржиховский, бывший врангелевский полковник, ныне штатный сотрудник английской контрразведки.

План Стеценко (капитан отнюдь не собирался признавать, что существенный вклад в его идею и подготовку внёс «Абрашка») предполагал, что первому заместителю, а фактически начальнику представительства Внешторга в Константинополе Борису Лазаревичу Биренсону будет передан, якобы за деньги и его содействие в оформлении разрешения на выезд в Россию, пакет важных документов. В телефонном режиме Стеценко уже договорился, что Биренсон с ним встретится и примет пакет с секретными бумагами – и на передаче турецкая охранка, предупреждённая о шпионской акции, как раз и сцапает Бориса Лазаревича.

О том, что и узнал телефон Биренсона, и осуществил предварительную договорённость с Борисом Лазаревичем не кто иной, как Канторович, говорить капитан не собирался.

А «мистер Симмонс», выслушав, резюмировал:

– Это будет скандал. Defamation.

Оржиховский тут же поддержал:

– Мягко сказано, сэр. Замначальника представительства Внешторга занимается шпионажем!

Довольный Стеценко позволил и себе ввернуть словечко:

– В России говорят «Каков поп, таков и приход».

– «Приход?» What is it? – поднял бесцветные брови резидент.

– Церковный термин, – деликатно пояснил Оржиховский. – Паства, круг верующих конкретной церкви. Это пословица, её смысл – руководитель определяет суть подданных.

– То есть раз Биренсон таков, – поддакнул капитан, – то всё это «представительство» – шпионское гнездо и им не место в порядочной стране.

– Неплохо, – согласился резидент. – Надо будет подготовить убедительный пакет документов для передачи…

– Подлинников – в фотокопиях, – уточнил бывший врангелевский полковник.

– Можно взять в консульстве… И штабе военной миссии… Но как там отнесутся к утечке информации?

– Так к большевикам документы всё равно не попадут, всё ж охранка заберёт, – поспешил развеять сомнения «мистера Симмонса» капитан Стеценко. – А турок предупредить, чтоб сразу вернули, без шума.

– Отберём только то, что турки либо уже знают, – поддержал его профессионал из бывшей «Савак» полковник Оржиховский, – либо скоро и без вреда для нас узнают непременно.

В урочный день и час

Дневное свидание с первым из агентов глубокого внедрения проходило по обычной схеме, в обеденный час в ресторации, где он по чётным дням обедал.

Но были и необходимые изменения. За столик неподалёку мы сели вместе с Игорем Златиным. И, чтобы не оставалось сомнений в неслучайности такого соседства, я, перехватив вопросительный взгляд агента, приобнял Игоря за плечи. Не слишком интимно, чтобы не вызвать неуместного предположения о грешной связи, а так, в ходе дружеской беседы и как бы в ответ на какую-то особо забавную реплику.

Намёк был понят правильно – вскоре на столик были выложены «сигнальные» монетки и сложенная треугольником бумажная салфетка.

А по пути в Торгпредство, где нам была выделена отдельная комната и где ожидал и приглядывал за нашими вещами один из Василиев (второй Василий сопровождал нас, держась в необходимом удалении, – высматривал слежку), встретился Рефат, в колоритной одежонке турецкого коробейника. По паре папирос – действительно превосходных, – мы у него взяли, а он со сдачей передал мне аккуратно сложенную восьмушку тонкой бумаги.

Это был ответ из Симферополя на мой запрос.

Секретно.

РС-2 для товарища Яна.

Абрам Моисеевич Канторович, портной, род. в 1879 г., содержатель мастерской в доме по Бондарному переулку, 6, был секретным сотрудником у штабс-капитана Михаила Стеценко, когда тот служил в контрразведке в Симферополе.

После освобождения Крыма Канторович добровольно стал сотрудничать с Крым ЧК, но давал только малоценную информацию о сионистских организациях и Бунде.

В январе 1921 г. попросил разрешения выехать в Турцию для воссоединения с семьёй.

Обращает на себя внимание, что разрешение на выезд ему и сыну-студенту, Оскару Канторовичу, дали неоправданно быстро.

1-Крым

Высокие сговаривающиеся стороны

Примерно в тот же час в помещении Высшего монархического союза в Константинополе, в кабинете, осенённом большим парадным портретом Николая Второго с траурной ленточкой, беседовали двое высокопоставленных руководителей.

Но разговор у их сиятельств, графов Алексея Андреевича Чернова и Бориса Петровича Орлова шёл не о высоких материях, как можно было предположить, а