Шрифт:
Закладка:
Я проснулась от звука бабушкиного голоса за дверью. В комнате было уже светло и тепло от лучей солнца, но они не делали её уютной – только лучше стали видны плотный слой пыли и дряхлость мебели.
– Аня, вставай, уже полдень! Хватит спать, у нас важный день сегодня, мне твоя помощь нужна!
Да, точно. Важный день. Я тут же вспомнила всё события вчерашнего вечера и поняла, что мне не удалось полностью убедить себя, что всё будет нормально. Позавтракав бутербродами с маслом, я решила узнать у бабушки, кто такая эта Тамара, о чём и спросила её, сказав, что видела по пути к ней высокую женщину.
– А, Тамарочка! – бабушка ответила абсолютно буднично. – Да, есть у нас такая, дочка нашего попа. Женщина хорошая.
– Попа? – Чёрт, точно, это же был его дом, а я совсем не обратила на это внимания в полутьме. И я знала, что у него есть взрослая дочь. – А что она теперь тут делает?
– Так Евгений Степаныч помер лет десять назад. И всё, остались мы тут без духовника. Сначала звали попов из соседних деревень, а потом Тамарка вместо отца захотела, а мы и согласились. Вот нам и помогает с этим делом да на заводе работает.
– Подожди, а разве так можно? Она же женщина!
– Ну и что! Дело своё знает, а правила эти… Кем они написаны? Боженька всех любит одинаково. Скоро ты и сама увидишь, что Тамара в своём деле даже лучше отца.
Точно какое-то мошенничество. Я пыталась выпытать у бабушки ещё что-нибудь о Тамаре, но она отвечала уклончиво, а затем сказала:
– Хватит болтать, ты иди сходи на лужок да нарви букетик попышнее. Что найдёшь – одуванчики, морозник, сирень в этом году ранняя. Нам на праздник надо, а я не успеваю. К четырём часам нам у озера надо собраться, приходи на полчасика пораньше, перекусим с тобой сначала.
Я отправилась слоняться по деревне и заодно собирать цветы.
Я надеялась встретить кого-то, кто мог бы мне что-то рассказать про эту Тамару. Но на улице не было никого, разве что у некоторых домов бегали куры, а ещё у парочки паслись козы.
Наверное, всё готовятся к празднику. Даже магазин и тот был закрыт, а на дверях висела записка, предупреждающая о том, что сегодня он работает только до 13:00. Полное отсутствие людей и ни одного звука. Ни привычных криков с огородов, ни разговоров в домах. Я вдруг подумала, что вчера поздно вечером в темноте деревня казалась более живой, чем при ярком свете сегодня. Оставшись ни с чем, я набрала на лугу цветов и решила, что пора вернуться, потому что до праздника осталось совсем немного времени.
Сперва мне хотелось переодеться в своей комнате, куда я забрала платье, но, проходя по сеням, услышала бабушкин голос в доме. Дверь была слегка приоткрыта. Аккуратно проскользнув в дом, я пошла на голос. Бабушка стояла на коленях посреди гостиной, спиной ко входу. Она громко, с чувством и выражением, кланяясь лбом в пол почти через каждое слово, по-разному произносила одну и ту же фразу.
– Матушка… сделай… как я прошу тебя… если не суждено мне… то пусть Анечка… молодая… прошу… сохрани… внучку мою… пока не поздно ещё… сохрани…
Цветы чуть не выпали из рук. Какого чёрта? Я попятилась, желая поскорее избавиться от этой картины перед глазами, и вдруг заметила, что на столе лежит исписанный листок. Послание для духа?
В своей комнате я постаралась успокоиться. Бабушка точно в какой-то секте. Эта Тамара промыла ей мозги. Наверное, дурит всю деревню.
К счастью, бабушкины речи, слышные даже за стеной, закончились. Но у меня всё равно не было никакого настроения прихорашиваться к празднику. Я только убрала волосы в низкий хвост и накинула куртку, заметив, что погода начинает портиться: за окном виднелись тёмные облака, поднялся воющий ветер. Наверное, скоро будет дождь. Когда я вышла из комнаты, бабушка уже была готова – она сидела на кухне в цветастом платье и с красными крупными бусами на шее.
Жирные запахи еды смешивались с чем-то резким и неприятным. На столе стояло серебристое блюдо с петухом, рядом небольшая кастрюля с салатом. В углу кухни валялся смятый пакет – жёлтый, похожий на тот, что я видела у Тамары. Наверное, в нём она вчера что-то принесла. Бабушка налила чай и подала к нему варенье. Сладко, но с чем-то вроде спирта в послевкусии. Наверное, перебродило.
* * *Мы с бабушкой уже подходили к озеру, где стоял небольшой стол, накрытый тканевой скатертью с узорами. На нём уже располагались хрустальные вазочки с шоколадными конфетами, нарезанный толстыми ломтями домашний хлеб, разные свежие фрукты. В центр мы поставили цветы в вазе и блюдо с петухом. Кастрюлю бабушка оставила у себя, и всё, кто уже был здесь, держали в руках разные блюда – кто в тарелках, кто просто в пакетиках. Я рассмотрела жидкое пюре, какие-то серые промокшие котлеты, комковатую овсянку. Люди всё подходили. Наверное, соберётся человек пятьдесят. К нам подплыла Тамара – в длинном чёрном закрытом платье в кружевах, с длинными расклешёнными рукавами и высоким воротником, закрывающим ей половину лица практически до глаз. Ладони в чёрных перчатках, на шее большой крест на цепи, а на плече всё та же сумка, с которой я видела её вчера.
Она встала перед толпой стариков и начала говорить:
– Братья и сёстры. Минул год, и снова мы с вами должны освободить деревню, чтобы мёртвые навестили наш мир. Пока они ходят в наши бани, едят наши угощения и вспоминают бренную жизнь, мы с вами узнаем, кто уйдёт вместе с ними.
Толпа радостно загудела. Я стояла, не веря своим ушам. Не может же она реально говорить о… смерти.
На небе появились тёмные тучи, а вдалеке шумела гроза. Толпа двинулась на кладбище. Путь близкий, всего минут 10–15 от озера, но мы преодолевали его дольше. Всё время Тамара шла впереди и монотонно читала какую-то молитву. Слов было не разобрать из-за того, что некоторые старики вразнобой повторяли то же, что и она. Бабушка тоже шла вперёд, быстро произнося что-то
