– Ага. Как свечки.

Он только молча кивнул в темноте. Через несколько мгновений мне удалось получше рассмотреть собеседника – электричка стала тормозить у заводской платформы, и станционные фонари добавили немного света в вагон. Половину сморщенного, будто покрытого рытвинами лица и часть шеи старика покрывало тёмно-розовое пятно. Неровное, с волнистыми границами, оно проходило и по его левому глазу с белым мутным зрачком, частично уползшим за верхнее веко. Старик смотрел в окно, но казалось, что затуманенный глаз направлен прямо на меня. Тёмное пятно уходило и под свитер, и под остатки сухих волос на лысеющей голове. Худой, до впалых щёк, с редкой, торчащей во всё стороны бородой. Ладони, как и лицо, покрыты этими пятнами. Рядом с ним лежала сумка. Электричка, всё ещё тёмная внутри, остановилась на станции – на бетонной длине разрозненно стояло несколько человек. За мной почти бесшумно села женщина – её выдали резкие и неприятные духи. Едкие, с примесью чего-то лесного и сырого вроде ладана. Будто запах завода смешали с запахом земли и воска.

Мы уже отъехали, а я думала о том, как в темноте обостряются некоторые чувства – возможно, при свете запах этих духов не бил бы в меня так сильно, даже будто бы вызывая лёгкое головокружение. А глаз старика продолжал впиваться в меня из темноты подрагивающим белым зрачком.

– А ты не до Александровки едешь? – в этот раз он явно обращался ко мне.

– Нет, моя деревня поближе, уже через одну выходить, – ответила я, стараясь звучать вежливо.

– У тебя там есть кто? – спросил он будто бы настороженно. – Ты знаешь, что там? Сейчас идти-то… Почти ночь уже…

Темно и… А ты молодая такая. Опасно.

– У меня там бабушка живёт, только пару улиц пройти. Я хорошо деревню знаю, не переживайте. Хоть и давно не была там.

– Давно не была? Понятно-понятно… Я тоже давненько не был. Мы там с женой раньше жили, она и похоронена рядом.

Много лет лежит…

Не зная, что ответить, я лишь сочувственно вздохнула. И в тот же момент в вагоне вдруг вспыхнули лампы.

– Как горит, горит! Ярко горит! – он будто радовался и удивлялся свету, но с каким-то безумием.

Мне стало не по себе. Куда себя деть? Пересесть? Стоило мне подумать, что было бы здорово ехать дальше молча, как он продолжил разговор:

– У меня и дом там стоит, совсем рядом с железной дорогой, на Мира, 9. Только пустеет деревня, я туда не езжу, в городе живу, а в Александровку… к детям и внукам еду. Помогу им… в празднички, – последнее слово он сказал с каким-то презрением, а затем глухо и коротко рассмеялся.

– А почему в свою деревню не ездите? – не то чтобы я хотела выйти с ним на одной станции и не то чтобы хотела продолжать эту беседу, но мне было его немного жаль – из-за странной потерянности.

– Говорю же, ПУСТЕЕТ, – он сделал на этом слове сильный акцент, – и нечего делать там!

Старик снова пристально уставился на меня своим действительно видящим глазом и даже немного наклонился вперёд, будто пытаясь что-то рассмотреть во мне. А затем спросил, явно вкрадчиво:

– А по какой улице твоя бабушка живёт? Может быть, я её знаю, деревня-то небольшая.

– На Лесной, там рядом с озером и магазином.

– О! – он будто сильно удивился, вскинув кустистые брови. – Неужто жива Любовь Семёновна?

– Ага, – я не особо удивилась их знакомству, ведь деревня совсем небольшая, и там почти всё знали друг друга.

– Мы с Семёновной на заводе работали с молодости, – сказал он и продолжил после небольшой паузы: – Всей деревней почти катались… из наших уже никого и не осталось, наверное.

– Да вроде как вы… не такие уж и старые, – ответила я, всё ещё пытаясь делать вид, что это обычный разговор в электричке.

– Не в старости дело, а в тяге к земле, – ответил он, вздохнув.

Я не поняла, что он имеет в виду, но тоже вздохнула. Мне не хотелось никак провоцировать его на новые странные фразы. Остаток пути старик действительно молчал, но в мою сторону постоянно был обращён его мутный глаз. Когда электричка стала останавливаться, я поскорее начала собираться – хотелось быстрее избавиться от его взгляда. Но стоило мне накинуть на плечи рюкзак, как он схватил меня за запястье.

– Стой! – Узловатые пальцы держали на удивление уверенно и крепко. – Я тебе дам кое-что, погоди.

Не отпуская меня, одной рукой он стал рыться в своей сумке, откуда достал помятый спичечный коробок.

– Темень там. Защищайся.

– Ладно, спасибо, – я решила не разочаровывать его тем, что в любом смартфоне на случай отсутствия света есть фонарик, и положила коробок в карман куртки, – и до свидания.

– Да-да… до свидания! Привет бабушке от Лёньки Смирнова.

Он будто хотел сказать что-то ещё, но я уже не услышала.

Проходя вперёд к выходу, я посмотрела в окно, в котором при свете было видно только бледное отражение противоположной стороны вагона, врезающееся в тёмные очертания деревьев. За спиной послышались шаги – кажется, та женщина выходит вместе со мной.

Путь лежал по тропинке через редкий пролесок – по сторонам худые длинные берёзы в глубокой тьме, на небе вместо луны, которая могла бы дать немного света, всего лишь месяц. А позади гул уезжающей дальше электрички и шуршащие шаги той женщины. Я уже не понимала, запах чего чувствую – её духов, сырого леса или и то и другое сразу.

Стоило только выйти на первую улицу, как вокруг стало немного светлее от того, что не вся деревня ещё спала. Где-то в окнах виднелось жёлтое электричество. Казалось, что улица стала теснее спустя столько лет.

Я хорошо знала эту дорогу с самого детства и шла вперёд, зная, что через несколько домов мне нужно повернуть налево, пройти по узкому переулку, выйти на параллельную улицу, дойти до её конца, свернуть с Центральной снова влево, а там, миновав магазин и озеро, дойти до бабушкиного дома – простого, бревенчатого, но с красивыми резными бело-голубыми ставнями.

Но поворота всё не было. Я сбавила шаг и стала всматриваться в череду заборов. Пора уже было повернуть, но сплошное ограждение появилось там, где его никогда не было.

Я решила спросить про поворот на Центральную у той женщины, что шла сзади. Но, повернувшись, поняла, что её уже нет. Хм, а запах её духов будто бы так и витает вокруг. Нужно позвонить бабушке.

Я достала из кармана телефон. 22:37. Ввожу пароль. Гудки.

Гудки. Гудки.

Звонок прервался. Чёрт. Она что, уже спит? Звоню снова, но ничего не выходит. Неужели мне придётся стучать в чужие дома, чтобы