его на пол.

Мама все это время стоит в уголочке, наблюдает за мной и плачет. Беззвучно. Я только вижу, как у нее по щекам слезы катятся. Сердце в этот момент больно сдавливает. Срываюсь все-таки. Обнимаю ее.

– Мамочка, я всегда с тобой. Слышишь? Всегда. Но здесь я не останусь.

– Доченька, как же так? Как же так, Алина? Папа сгоряча сказал. Слышишь?

– Мам…

Мама проходится по мне взглядом, полным отчаяния, и именно в этот момент в ее глазах появляется холод.

– Иди. Если выбрала не нас. То иди.

Делаю шаг назад, беру свой чемодан и побитой собакой плетусь в прихожую. Пока надеваю ботинки, мама выбегает за мной следом с громким воем.

– Ну куда ты пойдешь! Куда? Алина, мы же семья. Алина!

Костик, подсуетившись, вырывает у меня из рук чемодан. Между нами завязывается борьба за вещи, и все это под громкие мамины рыдания.

Отчаяние накрывает огромной волной, которая топит меня секунда за секундой.

Я начинаю ненавидеть себя за то, что причиняю маме боль.

– Свалить решила? Обгадила здесь все и в кусты? Нет уж. – Костик все же одерживает победу в борьбе за мой чемодан. – Здесь останешься. Вместе будем это дерьмо разгребать. Я на это не подписывался!

– Отдай, – толкаю его, но силы неравны.

– О матери подумай.

– Алина…

– Мама, ну как ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, – снова брат. – Ты во всем виновата. Если с мамой что-нибудь случится, ты будешь виновата.

Именно в этот момент мама хватается за сердце и падает на пол. Перед глазами пролетает вся моя жизнь. Кидаюсь к матери и понимаю, что она еле дышит.

– Я сейчас, сейчас, – достаю телефон и звоню в скорую.

Костик, судя по лицу, тоже в шоке. Побелел весь.

– Она чего? Эй, мам, – бормочет, продолжая крепко держать мой чемодан. – Это ты во всем виновата. Довела мать.

После этих его слов, открывается входная дверь и на пороге появляется Максим.

– Ей плохо, – смотрю на Макса.

– Скорую вызвала?

– Да, – киваю, вытирая слезы.

– Макс, – Костик заискивающе улыбается. – У нас тут разговор, семейный, – нервно посмеивается.

Шалимов подхватывает меня под мышки и поднимает с пола. Потом то же самое делает с моей мамой и усаживает ее на стул в кухне.

– Стоять! – басит, заметив, что Костик хочет улизнуть из дома. – Шаг еще отсюда сделаешь, я тебе башку откручу.

– Да я так… Скорую встретить.

– Без тебя поднимутся.

– Мама, – протягиваю ей стакан воды, – попей.

– Алинка, – мама всхлипывает, но даже руку вытянуть не может. Сама ее пою.

Когда приезжает скорая, я оказываюсь не в состоянии хоть что-то им рассказать. Понимаю только, что за меня это делает Макс. В общих чертах им что-то объясняет.

Когда маму забирают, меня жутко тошнит.

– Ты как?

Макс упирается ладонью в стол и склоняется надо мной.

– Нормально. Хорошо, все в порядке… Куда они ее увезли?

– Никуда. Укол сделали, она в соседней комнате.

– Правда? – моргаю. Ресницы слиплись от слез, и я почти ничего не вижу.

– У нее просто скакнуло давление. Ничего страшного нет. Ты, – смотрит на брата, – чемодан отнеси в тачку, – бросает ему ключи. – Не вернешься, я тебя найду, а дальше ты сам знаешь.

– Знаю-знаю, – фырчит Костик и послушно тащит чемодан в машину. Минут через пять и правда возвращается обратно. Отдает Максиму ключи.

– Поехали, Алин.

– Я не могу. Теперь точно не могу.

Макс насильно поднимает меня со стула. Сил сопротивляться нет. Только плакать. Маме из-за меня стало плохо. Из-за меня. Костик прав, я во всем виновата. Только я. Не нужно вообще было приезжать. Никогда.

– Можешь. Легче в твоем присутствии ей не станет.

– Я… Я к ней схожу, – выкручиваюсь и плетусь в комнату.

Мама лежит на разобранном диване. Бледная, но с открытыми глазами.

– Мамочка, – сажусь с ней рядом. – Прости меня, пожалуйста. Прости.

Мама сжимает мою ладонь и улыбается.

– Все хорошо, доченька. Со мной все хорошо.

– Правда?

– Конечно. Езжай в Москву.

Моргаю. Неверяще ее разглядываю. Мне послышалось?

– Ты… Ты правда не обидишься?

– Алина, что же ты сразу не сказала? – мама опирается на локти и медленно садится, упираясь спиной в спинку дивана.

– О чем?

– Как о чем? Про тебя, про Максима. Что вы вместе. По-настоящему. Он сказал, что оплатит нам с Вероничкой санаторий и поможет Косте с нормальной работой. Почему же ты мне не сказала, Алина? Я ведь боялась, что ты там одна совсем. Что нет никакой работы няней, а ты… Ты с ним спишь от безысходности…

Мама опускает глаза, а я понимаю, кем она меня все это время считала.

Она меня… Боже мой.

Выпускаю мамины пальцы из своей ладони, поднимаюсь и без слов выхожу из квартиры. Макс стоит на улице у машины, говорит по телефону. Когда скидывает вызов, вижу имя звонящей. Лиза.

Не знаю почему, но такое зло берет. За его поцелуи. За звонки каких-то баб. За то, что он приехал. Зачем он влез? Зачем что-то пообещал матери? Зачем?

Подхожу к нему вплотную.

– Мне не нужны твои деньги. Не нужно ничего от тебя. Зачем ты ей… Зачем?

– Теперь ты можешь спокойно уехать.

– Ну да, ты ведь меня у них купил. За работу для Костика и путевку в санаторий, – истерично смеюсь. – Моя цена – какая-то путевка. И все счастливы. Я приеду, попрощаюсь с Ади и уволюсь. Слышишь? Уволюсь. И не смей ничего им давать и покупать. Не смей! Лучше для какой-нибудь своей девки подарок сделай на эти деньги!

– Конечно, – Макс ухмыляется. – В машину садись, холодно.

Насупившись, огибаю капот, а потом от души хлопаю дверью.

До Нового года остается четыре дня.