От него такое тепло исходит, что мне жарко становится. Это ведь глюк какой-то, на самом деле такого быть не может.

– Нормально. Справляюсь.

– Кир рассказал, что Костик неплохо почудил вчера с возвращением долга.

Макс вслух не произносит, но намек предельно ясен. Он о гениальной Костиной идее, чтобы я собой отработала его долги.

Опускаю глаза в пол, а Макс в этот момент подцепляет пальцами мой подбородок. Вынуждает посмотреть на него. Стыдно безумно.

Я ведь в его глазах, наверное, какой-то безотказной девкой кажусь сейчас, раз брат такое предлагал. Кто такое с потолка берет? Только полные дураки, как наш Костик, но Макс может решить, что…

Ох.

– Такого больше никогда не повторится, – произносит твердо. – Тебя больше никто не обидит. Никогда.

Моргаю. Слышу, что он говорит, но, кажется, не верю своим ушам. Он не обвиняет, не думает обо мне плохо. Он… Поддерживает?

– Спасибо, – не могу сдержать всхлип, а Максим – он притягивает меня к себе. Обнимает. Крепко-крепко.

Хватаю воздух губами, неосознанно вцепляясь ногтями в его плечи.

– Башку ему свернуть хочется, – произносит сквозь зубы. – Не плачь.

Мы стоим так несколько минут, а потом Шалимов как ни в чем не бывало закатывает рукава на свитере и проходит вглубь квартиры. Семеню следом. Оказавшись в гостиной, чувствую себя еще более неуютно. Пространство большое, а дышать все равно нечем.

Кожа под кофтой горит. Он словно до сих пор меня обнимает. Вот прямо сейчас, хоть и стоит в шести шагах.

Наблюдаю за тем, как Макс раздвигает круглый столик у окна, увеличивая его диаметр.

В квартире Шалимовой очень светло. Почти вся мебель белая. Много голубых оттенков. Я не разбираюсь в стилях, но почему-то хочется назвать все это провансом. В моей голове он примерно как-то так и выглядит. То, что ремонт дизайнерский, понятно даже человеку, далекому от всех этих штук.

– Как Адель? – решаю сменить тему. Говорить о своей семье я не хочу. А делать акцент на том, что только что произошло, тем более.

– Нормально. Принесла первую двойку.

– Расстроилась?

– Кто? Адель? – Макс ухмыляется. – Нет, конечно.

– Это хорошо.

Я отлично помню, как сама парилась из-за оценок. Ночами рыдала. Зубрила. Четверка для меня уже была кошмаром. О двойках вообще молчу, не уверена, что вообще бы морально смогла вынести. Родители тоже масла в огонь подливали…

Пока я брожу по своим воспоминаниям, Максиму кто-то звонит, и он отвлекается на разговор. Подходит ближе к окну, отодвигает тюль, смотрит во двор, а я стою, наблюдаю за ним, и невольно в голове всплывают слова его мамы. Про то, что просто так он бы никогда не сорвался из Москвы. Что во мне дело.

Дело во мне!

Хочется сразу же возразить, мол, он к матери мог лететь, если бы не одно «но». Марина Александровна и так сама собиралась на днях в Москву.

Получатся, что он и правда… Ради меня?

– Алина, поможешь? – Марина Александровна заглядывает в гостиную с тарелками в руках.

– Конечно.

– Я тогда тарелочки расставлю, а ты…

– Я за салатом схожу.

В итоге стол мы накрываем вдвоем. Салат, мясо, нарезки какие-то. Слишком плотный завтрак, который больше похож на обед. Но это, конечно, все для Макса было приготовлено. Для встречи. Марина Александровна его ждала. Да чего скрывать, в глубине души я тоже ждала. Он сегодня в дверь вошел, и стало легче. Просто легче. Внутри поселилась железобетонная уверенность, что все теперь будет хорошо.

Шалимов заканчивает говорить по телефону, когда все уже стоит на столе. Запахи просто чудесные.

– Вилки забыла, – Марина Александровна поднимается со стула.

– Я принесу, мам. Сиди.

Снова смотрю Максу в спину, а когда это замечает его мама, отвожу взгляд, но ее улыбку увидеть успеваю.

Я утром не ем уже больше двух месяцев, но сегодня делаю исключение. Отказать Марине Александровне просто не хватает духа. Она старалась. Пока думаю, что съесть, за столом завязывается разговор.

Максим сидит напротив меня, он только принес вилки, а его мама уже успела сложить ему в тарелку все, что есть на столе.

– Как на работе, сынок?

– Нормально.

– Какой развернутый ответ, – женщина вздыхает.

– Про себя лучше расскажи, – просит Макс. – Как твое кафе поживает?

– Кафе? – спрашиваю быстрее, чем успеваю подумать о вежливости.

– Да, у мамы детское кафе, – Максим улыбается. – Где все стены увешаны рисунками Адель, – понижает голос, посмеиваясь.

– Не только, – возражает Марина.

Улыбаюсь. Это так непривычно – наблюдать за матерью и сыном, которые находятся на равных, которые друзья, и где мама осознает, что ее сын вырос, и не лезет, куда ее не просят.

– Боже, – Марина Александровна хватается за телефон. – Я совсем забыла. У меня же сегодня собеседование. Ищем нового администратора. Так, – поднимается из-за стола, – я поехала в кафе. Вы тут приберите все. Если надумаете пить чай, торт в холодильнике. Я через пару часиков вернусь. Кстати, – смотрит на Макса, – ты билеты обратно купил?

Он кивает.

– Алина, ты же возвращаешься в Москву? – ловит мой взгляд.

– Да.

– Вот и хорошо.

Шалимова убегает в свою спальню, а через десять минут и из квартиры. Мы с Максом остаемся вдвоем. Впервые. До этого в доме всегда были люди. Не рядом, но были. А тут вот…

– Я посуду помою, – собираю тарелки, чтобы хоть чем-то занять руки.

– В посудомойку брось. Есть поважнее дела.

– Какие?

В голову почему-то сразу какие-то дурацкие мысли лезут. Что-то вроде пообниматься, поцеловаться. Боже мой, о чем я только думаю? А как не думать? Как, если Макс так близко? Нависает надо мной почти. Вот-вот коснется моих пальцев своими. И такая тишина вокруг… Еще и эти объятия его.

– Поехали, вещи твои заберем. Плюс я лично хочу с Костиком пообщаться.

– Не надо. Не лезь в это. Пусть живут как хотят.

– Посмотрим.

– Максим…