Алёшкину пришлось начать приём раненых ещё до получения ответа на своё донесение. Дело в том, что на противоположном берегу Вислы в лесах собрались значительные группы бандеровцев, к ним присоединялись группы немцев — главным образом, эсэсовцев, боявшихся сдаваться в плен. Эти отряды нападали на небольшие гарнизоны правобережья Вислы. Почти всегда они бывали разгромлены, но и гарнизоны несли потери. Раненых красноармейцев и поляков (гарнизоны часто были совместными) привозили в Сандомир и помещали в городскую больницу. С появлением в городе военного госпиталя всех их стали доставлять туда. Правда, поступало их немного, в среднем 5–6 человек в сутки, но это всё равно была работа. Ожидаемого потока больных и раненых из числа репатриированных не произошло. Опасаясь действий бандеровцев, командование фронта направило репатриантов по другим дорогам, минуя Сандомир.

Июль и август 1945 года выдались жаркими, и личный состав госпиталя вместе с жителями города, польскими жолнежами и красноармейцами ежедневно купались в Висле. Вода в ней была тёплой, но очень мутной. Между прочим, во время этих купаний Алёшкин и Захаров убедились, что подняться к их госпиталю от реки было почти невозможно из-за большой крутизны обрыва.

Июль прошёл спокойно, а в середине августа случилось происшествие, повлекшее за собой жертвы среди санитаров госпиталя.

Борис проснулся от перестрелки, разгоревшейся между казармами беспеки и противоположным берегом реки. А спустя десять минут дежурный доложил ему, что представитель команды беспеки хочет его видеть. Борис вышел к польскому офицеру, стоявшему в коридоре госпиталя. Стрельба не утихала, а из-за реки даже усилилась. Офицер этот оказался знакомым, они несколько раз встречались в кинотеатре (в Сандомире открылся кинотеатр, в нём шли советские фильмы). Прибывший сказал, что на город напал большой отряд бандеровцев. Пробиваться через мост они не решились, так как он охранялся сравнительно крупными польскими и советскими воинскими частями с артиллерией, а решили переплыть реку на лодках и ударить здесь.

Всё это беспеке сообщил разведчик ещё вчера, поэтому её солдаты были приведены в боевую готовность, и, как только на том берегу зашевелились, здесь открыли огонь из пулемётов и винтовок. Бандеровцы рассчитывали переправиться незаметно и застать город врасплох. Это не получилось, тогда они тоже вступили в перестрелку.

Солдат в комендатуре беспеки было немного, послали за подкреплением, но его надо было ждать ещё часа два, вот комендант и просил поддержать их огнём.

Борис через дежурного немедленно поднял по тревоге санитаров и шофёров, их в госпитале было примерно сто человек. У них имелось два ручных пулемёта, около полусотни автоматов и столько же винтовок. Вместе с Захаровым они расставили своих бойцов по наиболее укрытым местам, пользуясь окопами, вырытыми на всякий случай заранее, и стенами здания. Борис приказал вести интенсивный огонь по противоположному берегу, по кустам и опушке леса, где вспыхивали огоньки выстрелов. Бандеровцы заметили новые огневые точки и перенесли часть огня на них.

Бой длился около часа и прекратился, только когда два танка и около роты польских солдат от моста направились к прятавшимся в кустах и на опушке леса бандеровцам и ударили им во фланг. После этой перестрелки среди санитаров оказалось три человека раненых и один убитый. В комендатуре беспеки потери были более значительными. Поступило около двадцати раненых красноармейцев и польских солдат из тех, кто оборонял пост. Позднее на берегу насчитали более тридцати убитых бандеровцев.

* * *

За время пребывания в Сандомире советские газеты «Правда» и «Красная Звезда» поступали в госпиталь очень нерегулярно, только с оказией, когда кто-нибудь из штаба госпиталя ездил с каким-либо поручением в штаб фронта, тогда же привозили и письма. Местная пресса, единственная польская газета, выходившая в Сандомире, сообщала только локальные новости. Из сообщений по радио все знали, что война с фашистской Германией кончилась полным разгромом последней, и 24 июня в Москве состоялся Парад Победы, в котором принимал участие полк, сформированный из наиболее отличившихся бойцов и командиров 2-го Белорусского фронта. Радио сообщало, что в конце июня принято решение о создании Организации Объединенных Наций, а 28 июня в Польше было сформировано правительство Национального единства. Узнали также, что с 17 июля по 2 августа в северо-западном пригороде Берлина, в Потсдаме, произошла конференция глав правительств СССР, США и Великобритании, на эту конференцию прилетал Верховный Главнокомандующий, генералиссимус И. В. Сталин. Было принято решение содержать в Германии оккупационные войска четырёх держав — СССР, Великобритании, Франции и США неопределённо длительное время, одновременно договорились провести демонтаж всех военных фабрик и заводов Германии.

Было сообщение, что 6 августа США сбросили атомную бомбу какой-то огромной разрушительной мощи на японский город Хиросиму. 8 августа Советский Союз объявил войну империалистической Японии и на следующий же день начал боевые действия на Дальнем Востоке. США тем временем сбросили вторую атомную бомбу на город Нагасаки.

Все, в том числе и Алёшкин, как-то не очень серьёзно отнеслись к этим новостям. «Ну, подумаешь, ещё бомбу бросили…» Никто не представлял себе масштабов трагедии и тяжёлых последствий, которые произвела атомная бомбардировка. Все думали, что эта бомба — что-то вроде Фау-2, какими фашисты обстреливали Лондон. Однако начало войны с Японией немного обеспокоило, надеялись, что их госпиталь не перебросят на Дальний Восток. Павловский уверенно утверждал:

— Войска, которые были необходимы для действий на Дальнем Востоке, направлялись туда уже давно, начиная с середины мая, и, очевидно, сейчас, в августе, наш госпиталь так далеко не перебросят.

Его слова подтвердились. Несколько неожиданно пришёл приказ демобилизовать всех рядовых, родившихся до 1910 года, их в госпитале оказалось 45 человек. Среди них был, конечно, и Игнатьич. Составили список для управления кадров фронта. Через несколько дней пришёл приказ об отправке команды демобилизованных в город Лигниц, где теперь находился штаб фронта. Оттуда они в эшелонах отправлялись на родину. Одновременно с этим распоряжением в госпиталь прибыла команда молодых, только что мобилизованных солдат для заполнения вакантных должностей.

После совещания с помощниками Алёшкин приказал снабдить каждого демобилизованного двумя парами нового трикотажного белья из трофеев, новым обмундированием, обувью из обменного фонда и некоторым количеством трофейных продуктов.

1 сентября 1945 года команда первых демобилизованных была погружена в машины и отправилась в путь. Надо сказать, что многие из них покидали госпиталь с большой печалью, особенно расстраивался Игнатьич, успевший прикипеть к Борису и Джеку. При расставании он по-настоящему всплакнул.

Ещё месяц после отправки этой группы госпиталь стоял в Сандомире. Бандеровцы были отогнаны. Поступление новых