— Подойдите сюда, — подозвал он Бориса. — Посмотрите, — он указал на большое кирпичное здание, стоявшее почти рядом с его домом и невидимое с улицы, так как его загораживал большой сад. — Вот это здание тоже наше. В будущем в нём разместится часть классов колледжа. Его начали строить перед войной. Первый этаж почти полностью закончен, второй требует внутренней отделки. Здание подведено под крышу. В него проведён водопровод и электричество. Правда, отопления нет, но сейчас лето, так что это не страшно. Там, конечно, имеются разрушения, причинённые во время боёв за город. Пойдите осмотрите его, и если оно вам подойдёт, то занимайте. Проведение всех необходимых ремонтных работ я вам гарантирую в самый кратчайший срок. С рабочими расплатитесь продуктами. Так и волки будут сыты, и овцы целы, — засмеялся епископ.

Затем он хлопнул несколько раз в ладоши и вошедшему служке сказал по-польски, чтобы тот проводил офицеров в новое здание колледжа и предупредил сторожа. Затем он повернулся к Борису:

— Вот вам провожатый, он переговорит со сторожем. Только, к сожалению, переводчика я вам дать не могу, по-русски здесь говорю только я.

Алёшкин улыбнулся:

— О, падре, то не тщеба, я и разумием и умием мович по польску.

Епископ был приятно удивлён. Он посмотрел на Бориса с большим уважением и уже на своём языке сказал:

— То бардзо пшиемно, пан майор. Я билбим бардзо задоволни, если пан майор знайдже час и не пшийде до мние яко проситель, а на шклянке гербаты.

Борис и Захаров встали, поклонились, надели фуражки и направились к выходу.

* * *

Здание, предложенное епископом, оказалось подходящим. Оно представляло собой большой двухэтажный кирпичный дом в форме буквы Г. Так же, как и дом епископа, он стоял на самом краю крутого, обрывистого берега Вислы на высоте около 50 метров от уровня воды. На первом этаже имелось более двадцати больших, хорошо отделанных, хотя немного захламленных, комнат. Окна выходили во двор, вернее, в сад и в сторону Вислы. Почти во всех уже были вставлены новые стёкла — очевидно, что и здесь прихожане начали проводить восстановительные работы. Второй этаж, такой же по размерам, имел незастеклённые рамы. Стены в комнатах были отштукатурены, но не побелены. Внизу Захаров обнаружил довольно вместительный подвал, имевший вход со стороны реки. Туда можно было сложить большую часть имущества госпиталя.

Это здание позволяло разместить личный состав и не менее двухсот раненых и больных. Кроме того, имелись помещения и для операционно-перевязочного блока. Задействуя второй этаж, количество коек могло увеличиться до пятисот.

Справа от территории предполагаемого размещения госпиталя, если повернуться лицом к реке, располагался замок епископа, а слева — двухэтажное кирпичное здание, в котором, как выяснилось, находилась беспека, то есть учреждение госбезопасности с отрядом бойцов.

Сообщив епископу через сопровождавшего их служку, что предложенное здание им вполне подходит, Борис вместе с Захаровым направились на площадь, чтобы скомандовать колонне переезд к новому расположению. Там они застали настоящую ярмарку. Вокруг колонны автомашин и кучи сложенных вещей собралась целая толпа поляков разного возраста и пола. Многие из них держали корзины с ягодами и овощами, у некоторых были домашние колбасы и другие кулинарные изделия, все они наперебой предлагали свой товар. Шла оживлённая и бойкая торговля.

В свою очередь, санитары, дружинницы, медсёстры держали в руках разное трофейное барахло и меняли его на предлагаемые продукты. Командованию госпиталя, и прежде всего самому Алёшкину, пришлось потратить немалые усилия, чтобы прекратить этот обмен и заняться переездом.

Через некоторое время во двор отведённого здания перевезли все вещи госпиталя, разгрузили машины, медимущество, оборудование палат и операционного блока внесли в помещение, продовольствие и другие трофеи поместили в подвал. Кухни задымились, поспел обед, после которого Алёшкин и Павловский, посовещавшись, предоставили всем отдых и возможность привести в порядок те комнаты, которые отводились под жильё личному составу госпиталя.

На следующий день Захаров доложил Алёшкину, что около ворот, где, конечно, уже стояли часовые, собралось человек двадцать поляков, присланных бургомистром для ремонта помещений. Борис разрешил впустить их на территорию. Необходимых строительных материалов, кирпича, извёстки, краски, готовых оконных переплётов и дверей, как и стекла, оказалось в достаточном количестве в сарае, стоявшем во дворе. Замок этого сарая открыл служка епископа. Он же сообщил, что рабочие присланы бургомистром по требованию епископа, их работа будет оплачена городским управлением, и от госпиталя требуется только, чтобы во время работы им два раза в день выдавали горячую пищу. Алёшкин на это, конечно, согласился.

На первом этаже ремонтных работ почти не требовалось, поэтому личный состав госпиталя занялся после его уборки развёртыванием там необходимых лечебных помещений. Та часть в которой разместились на жильё медицинские работники, была приведена в порядок ранее.

Несколько рабочих Захаров взял для оборудования складского помещения в подвале. Там поставили стеллажи и сделали ящики для продуктов. Большая часть рабочих занялась устройством второго этажа.

Между прочим, в числе трофеев, кроме белья и другого мягкого инвентаря, имелось много самых разнообразных предметов, в том числе более десятка первоклассных радиоприёмников. Служка епископа заметил их и, подойдя к Алёшкину, сказал, что нужно бы отблагодарить епископа за то, что он так сочувственно отнёсся к нуждам госпиталя. Он намекнул, что святой отец очень страдает из-за отсутствия радио. Фашисты отобрали приёмники у всех жителей, в том числе и у епископа.

Посоветовавшись с Павловским и Захаровым, Борис решил подарить епископу радиоприёмник. Он выбрал «Филипс» и поручил Захарову с одним из санитаров доставить его епископу.

Через три дня ремонт складского помещения и большей части второго этажа был закончен, на первом этаже уже развернули операционно-перевязочный блок, а в палатах поставили койки, полученные от бургомистра. Госпиталь полностью приготовился к приёму раненых. В этот же день со специальным нарочным Алёшкин отправил донесение в сануправление фронта о готовности.

В Сандомир прибыл обоз из шести лошадей, которым командовал Коноваленко. Мы уже знаем, что эти лошади принадлежали госпиталю, их в своё время перевезли по железной дороге в Польшу, а затем и в Германию. Пока госпиталь стоял в Варене, Алёшкин передал животных во временное пользование тому поместью, в котором хозяйничал Коноваленко. Выехав сперва в Бад-Польцен, а оттуда в Сандомир, было решено, что лошади пойдут своим ходом. Таким образом, этот обоз и прибыл сюда через пять дней после приезда автоколонны.

По совету бургомистра лошадей разместили в одной из ближайших деревенек, чтобы их могли использовать в сельских работах крестьяне, которые рассчитывались бы за это овощами. Борис проехал вместе с Коноваленко в одну из таких