что дома ей пришлось возиться с Алексом, желудку которого пришелся не по вкусу рождественский пудинг, сражаться с Морин, которая опять явилась домой позже некуда, останавливать Билли и Барри, которые придумали швыряться в прохожих «водяными бомбами». «У каждого человека много разных лиц», – говаривала, помнится, мать Джуди. И Кларе казалось, что с сентября количество ее «лиц» увеличилось многократно.

Джулиан представил ее кое-кому из своих старых друзей, вместе с ним служивших в ополчении, и каждый из них одинаково крепко пожал ей руку.

– Вы ведь не из этих современных зубастых карьеристок, мисс Ньютон?

А ведь о мужчинах так никогда не говорят!

Клара гордо вздернула подбородок.

– Можно, наверное, и так сказать. Я – заведующая детским домом.

– Понятно. Не понятно мне только одно: почему наше правительство заботится исключительно о сиротах, но совершенно не заботится о тех детях, которые порой просто вынуждены жить в ужасных семьях!

Это сказал Лестер, хрупкий молодой человек с остро торчавшим кадыком и в очках в тонкой металлической оправе.

– По-моему, это еще одна серьезная проблема, на которую нужно непременно обратить внимание… – несколько неуверенно ответила Клара.

– Значит, вы согласны, что Закон о детях практически не коснулся тех детей, которые оказались в сложных семейных обстоятельствах? – Лестер так пристально вглядывался в лицо Клары, словно надеялся прочесть на нем ответ.

– Да, я полностью с вами согласна, – сказала Клара, хотя никогда раньше об этом не задумывалась. – Закон получился несколько ограниченным, хоть его авторы и были на верном пути.

– Вы знаете, у меня самого детство было очень тяжелым.

И Клара, мгновенно растрогавшись, поспешила его утешить:

– Я очень надеюсь, что правительство вскоре займется и детьми из неблагополучных семей.

– А расскажите мне тогда, как вы все устроили в вашем «Шиллинг Грейндж»?

– Я всего лишь постаралась, чтобы там как можно меньше чувствовался дух государственного учреждения, – честно ответила Клара, и Лестер явно не без удовольствия с ней чокнулся.

Вскоре к ним подошли Джулиан и его коллега мистер Брауни, который держал в одной руке бутылку красного вина, а в другой – полный бокал. Мистер Брауни, должно быть, подслушал разговор Клары с Лестером, потому что моментально в него включился:

– А мне лично порка плетью в детстве никакого вреда не принесла. И я, кстати, тоже всегда хотел узнать, что же там такое происходит, в этом вашем Грейндже. Фантастической красоты особняк – и пропадает ни за грош! Отдали его на откуп каким-то неблагодарным малолеткам. Нельзя ли и нам как-нибудь к вам туда заглянуть? Разнюхать, как все устроено внутри?

Клара еще и рот открыть не успела, чтобы ответить, как Джулиан дернул ее за рукав, призывая к молчанию, однако она этот предупредительный знак проигнорировала.

– Что же там вынюхивать? «Шиллинг Грейндж» – не музей.

Она чувствовала, как сильно напрягся Джулиан. Что ж, ему не следовало приводить меня сюда. Особенно, если он не хочет, чтобы я оставалась собой!

– И не зоопарк!

– Жаль, жаль. А ведь если бы я захотел кого-то усыновить, вы ведь реагировали бы иначе, не правда ли? Вы бы наверняка сразу надо мной захлопотали. – Мистер Брауни явно стоял слишком близко от Клары, и ее возмутило, как может человек его возраста с таким пренебрежением относиться к нарушению границ личного пространства? Она демонстративно от него отодвинулась, но тут же поняла, что это отнюдь не пренебрежение, а полнейшее безразличие.

– В таком случае, – спокойно сказала она, – вам пришлось бы пройти соответствующую процедуру. Как и любому другому потенциальному усыновителю.

Но мистера Брауни ответ Клары уже не интересовал; он подмигнул приятелям и сказал:

– Мне бы, например, очень подошла хорошенькая девчушка-подросток. Она бы заодно и в доме у меня прибиралась… У вас случайно нет подходящей девчушки лет девяти-десяти? – поинтересовался он у Клары.

– Нет.

– Вообще-то я и сам бы не возражал в детском доме работать. Повсюду такие свеженькие попки! – Он поднял свой бокал – «ваше здоровье!», – остальные мужчины тоже выпили и засмеялись. Захихикал даже тот милый тихий Лестер в очках в тонкой металлической оправе. Клара чувствовала себя отвратительно: все эти люди – представители одного клуба, одного племени, а она здесь чужая, и существует миллион причин, по которым она никогда членом этого клуба не станет, так что ее мнение не только никому не интересно, но и отнюдь не приветствуется.

Джулиану все же удалось отвести ее в сторонку, и он тихо сказал – как бы в свой бокал:

– Ты уж, пожалуйста, поласковей с Брауни. У него повсюду друзья, в том числе в разных нужных местах.

– А мне он не нравится! – Шампанское прибавило Кларе храбрости, и она гневно глянула на мистера Брауни, который все продолжал разглагольствования на ту же отвратительную тему:

– Я даже заплатить за такую девчушку готов, – донеслось до Клары. – Не особенно много, но…

Ужасный тип!

– Между прочим, о чем это вы там с Лестером беседовали? – спросил Джулиан.

– О, Лестер как раз был очень мил! А вот мистер Брауни…

– Не бери в голову. А Лестер вообще на стороне другой команды играет.

– Что-что?

Джулиан покачал наполовину полным бокалом.

– Сомнительная он личность, вот что!

Как ни странно, вскоре Джулиану захотелось оттуда уйти, хотя было еще совсем рано, только начало десятого. При слове «рано» он сделал страшные глаза… Ну и прекрасно, – подумала Клара. От всех этих разговоров у нее совершенно испортилось настроение, и время от времени в душе вскипали пузырьки гнева. Но когда Джулиан отправился в гардеробную за их пальто, к Кларе подошел какой-то крупный и совершенно лысый человек, до этого неподвижно торчавший возле полок с книгами.

У него была самоуверенная повадка человека, который прекрасно понимает, что был в жизни весьма успешен и теперь может позволить себе не беспокоиться о том, о чем и беспокоиться-то не следует. Клара вдруг догадалась, кто он такой, смутилась и покраснела.

– Это ведь вы работаете с сиротами, не так ли? – спросил он.

В маленьких городках всем и все друг про друга известно.

– Довольно печальная у вас там жизнь и весьма ограниченная, по-моему. Или я не прав?

– Правы, но я стараюсь хоть немного ее изменить. – Клара, слегка рассердившись, заговорила чопорным тоном.

Человек должен считать каждое отпущенное ему мгновение счастья, а Клара замечала улучшения в «Шиллинг Грейндж» буквально повсюду – это было видно и по ее отчетам, и по тому, как стал теперь выглядеть их дом, и по тому, какой хороший праздник у них получился на Рождество, и по тому, какие успехи делает Рита на уроках музыки, а Терри