В пятом часу вечера возле церкви собирались прихожане и прихожанки. Большой группой, держа в руках хоругви и иконы, они обходили свой район по периметру с пением молитв, чтобы предотвратить разрушения и смерть. Впереди шёл священник отец Иван с большим крестом. Они обходили свой район каждый вечер, и им казалось, что они делают нужное и важное дело. Каждый вечер, и каждую ночь, и каждый день, и каждое утро случались обстрелы из тяжёлой ствольной артиллерии, разрушались здания, подстанции, водоводы, газовые трубы, гибли мирные люди, но участникам крестных ходов казалось, что, оттого что они обходят район, разрушений меньше, чем могло бы быть. И ничто не могло переубедить их. Они задабривали своего христианского бога точно так же, как дикари задабривают злых духов.

Сегодня, в жаркий августовский вечер, собралось человек тридцать во главе с отцом Иваном. Лиза уже отвела Антона в церковь, где он сел на ступеньку паперти.

– Ма, – спросил он, – а вдруг начнётся обстрел, когда вы будете в пути?

– Ляжем на землю и переждём, – отвечала Лиза. – А ты войди внутрь и жди.

– Может, я лучше в школу пойду? Я там привык. Там ребята из нашего класса.

– Нет, сынок. Они бьют по школам. Специально разрушают школы, чтобы вам было негде учиться. А здесь надёжно. Сегодня утром школе повезло, а вечером может и не повезти. Ты знаешь, сколько уже школ повреждено и разрушено? Много!

– Ма, вот вы ходите и ходите с молитвами, а обстрелы не прекращаются. И разрушений стало больше. Разве ты не видишь? Какой в этом толк, в хождениях этих?

Лиза замахала на сына руками.

– Не говори так! Если бы мы не ходили с молитвами и иконами, всё было бы гораздо хуже.

– Ма, а как это проверить-то?

Лиза растерянно смотрела на сына: и в самом деле – как? Но тотчас она отогнала сомнения.

– А ничего не надо проверять, – сказала она как можно убедительнее. – Просто надо верить. И всё! Верь, что крестные ходы помогают. Просто верь!

Антон молча смотрел на мать, и она видела, что он сомневается в том, что она ему говорила. Она подумала, что недостаточно времени уделяет религиозному воспитанию Антона и надо будет вечером, когда они придут домой, поговорить с ним и укрепить его в вере. Лиза провела рукой по щеке сына и улыбнулась ему.

– Жди внутри, – сказала она.

Всё прошло удачно. С молитвами и иконами прихожане и хористы вернулись к тому месту, откуда крестный ход начал своё движение. Люди вошли в церковь, повесили иконы на стены, и отец Иван начал вечернюю службу. Лиза поставила Антона рядом с собой. Они стояли у стены, на которой висела любимая Лизой икона. Лиза всегда во время служб стояла рядом с нею и всегда несла её во время крестных ходов. Ей казалось, что Богоматерь как никто понимает её проблемы. У Богоматери тоже был сын, как ей не понимать! Она и поможет защитить Антона. Лиза целиком и полностью вверяла свою жизнь и жизнь сына этой иконе. Из иного мира глядела на неё Богоматерь и посылала своё благословение.

Как только отец Иван начал молитву Святому Духу: «Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё наполняющий…», начался очередной обстрел. Ничего необычного в этом не было. Так было каждый вечер. Служба продолжалась. Но прихожане, наполнявшие церковь, стали слышать, что снаряды ложатся всё ближе и ближе, пол всё сильнее подрагивал, подрагивали и колебались огоньки свечей, всё сильнее дребезжала церковная утварь.

Лиза почувствовала беспокойство. Сильное беспокойство. Она сделала шаг к стене, сняла любимую икону и вложила её в руки Антону.

– Держи! – шепнула она. – Крепко держи! Она поможет!

Так прошло ещё несколько минут. И вдруг над головами молящихся людей снарядами «Градов» сорвало купол, и открылось вечернее темнеющее небо. Вниз на людей посыпались куски штукатурки, арматуры и бетона.

Лиза упала и потеряла сознание. Когда она очнулась, то поняла, что лежит лицом вниз, что она почти не может дышать от известковой пыли, набившейся в рот и ноздри. Нижняя часть её тела была погребена под мелкими кусками штукатурки, но верхняя часть и голова были засыпаны только известковой пылью. Лиза попыталась пошевелить ногами, но тяжесть прочно придавливала их к полу. Она слышала голоса людей: «Снимите балку с груди», «Разбирайте завал!», «Осторожно, нога!», «Поднимайте!». Лиза осторожно высвободила руки, приподняла голову и с трудом разлепила веки. Со стороны она выглядела как известковая, внезапно ожившая статуя.

«Антон! – пронзила её мысль. – Что с Антоном?»

Она повернула голову вправо, туда, где стоял Антон до взрыва. Рядом с собой она увидела только гору кусков известки, мусора и бетона, из которого торжествующе торчали железные прутья арматуры. Там, где должна была находиться голова упавшего сына, лежал большой кусок бетона, и струйки крови просачивались, неудержимо просачивались, неумолимо просачивались сквозь известковую пыль. Лиза закричала, но голоса не было. Лиза тянула руки к этим струйкам крови у основания куска бетона, размозжившего голову её сына. Она хотела остановить их бег, уже понимая, что этот бег не остановишь и ничего не исправишь. И Лиза снова закричала, и на этот раз голос не изменил ей. Какие-то люди стали разбирать завалы извёстки, освобождая её тело, а она указывала этим людям на гору бетонных обломков рядом с ней, крича: «Антон! Антон! Антон!», и люди стали разбирать эту гору, освобождая тело её убитого сына.

И вдруг над нею раздался голос её сына:

– Ма, не кричи! Всё нормально! Я живой! Ну, перестань! Я оглох от твоих криков!

– Ты живой? – пролепетала Лиза.

Спасатели уже освободили её тело, убедились, что, кроме царапин и ушибов, повреждений у Лизы нет. Они помогли Лизе сесть и начали помогать тем, кто разбирал завалы над телом Антона.

– Ты живой? – переспросила Лиза, боясь, что Антон ей не ответит, и начала снова кричать от ужаса.

– Да живой я, мам! – сердито сказал голос Антона. – Хватит орать!

Лиза посмотрела наверх, но увидела только чёрное небо в звёздах. Она перестала кричать и тихо спросила:

– А где ты? Я тебя не вижу.

– Я рядом, мам, – отвечал Антон. – Меня эта тётенька, что на иконе нарисована, спасла. Она рядом стоит.

Лиза радостно улыбнулась и запричитала, раскачиваясь и прижимая руки к лицу:

– Спасла! Живой! Он живой! Богородица спасла!

Спасатели прекратили работу и сочувственно смотрели на Лизу, повторявшую и повторявшую эти слова.

– Тронулась тётка! – сказал один из них.

Другой спасатель наклонился, перевернул тело Антона, вынул из его рук икону, стряхнул с неё пыль.