Шрифт:
Закладка:
***
Пример резкого отражения национального характера в военном искусстве европейских армий? Изберем наиболее ясно подчеркивающий нашу мысль. Остановим наше внимание на столкновение армий старого и нового порядка; пусть действуют на одной стороне застарелые консерваторы — австрийцы начала XIX века, упорно боровшиеся с французской революцией во всех видах, настойчиво хранившие боевые традиции “времен Очакова и покорения Крыма”, на другой — армия Наполеона воспользовавшаяся тем переворотом, который внесла революция в военное искусство. Возьмем эпоху, когда австрийцы были уже изрядно избиты и начали с уважением относиться к тем новшествам в тактике и стратегии, которые характеризовали французов. Эрцгерцог Карл, австрийский генералиссимус и полновластный вершитель судеб ее с 1806 года, был пламенным поклонником французской армии и Наполеона, и все свои силы направил на то, чтобы переделать австрийскую армию на французский лад. Вместо прежних линейных строев он настойчиво вводит маневрирование на широком фронте, требует боя на пересеченной местности, подчеркивает значение самостоятельности частных начальников; явное предпочтение оказывается расчлененным построениям, бою в стрелковых цепях, где отдельному бойцу предоставляется широкое поле для проявления своей личной активности. Эрцгерцог Карл заявил себя крайним проповедником революционной штунды и, в идейном отношении, звал варягов из Франции установить порядки в австрийской армии. Каков же был результат трудов горячо обожаемого армией вождя, с талантом, авторитетом, широтой взгляда и боевой опытностью которого современные переводчики, конечно, спорить не могут?
Результат: начало кампании 1809 года — Регенсбургская операция — пять дней — пять капитальных поражений. Австрийская армия была отброшена на левый берег Дуная, а по правому берегу Наполеон бросился к Вене.
Если бы эрцгерцог Карл обратился в эту минуту к своим войскам с речью: “австрийцы — вы были недостаточно французами; вы недостаточно точно и искусно подражали французам. Вы недостаточно проявляли частный почин, недостаточно по-революционному вели бой в стрелковой цепи. Старайтесь в следующих боях тверже помнить преподанные вам мной и ныне подтвержденные Наполеоном образцы”. Если бы эрцгерцог Карл произнес такую речь, он оказался бы на высоте усердия и слепоты современных апостолов Шлихтинга, но никто и никогда не считал бы его — не гениальной, но крупной личностью. Ярлык посредственности был бы наложен на него дальнейшим упорством в подражании Наполеону. Но эрцгерцог Карл поступил не так.
Тех, кто гонится за дословной точностью в описании последующей метаморфозы, я отсылаю к кропотливому архивному исследованию подполковника Кристе, к трудам Войновича и других. Но сущность происшедших событий я берусь очертить исторически верно. Эрцгерцог Карл обратился к своим ближайшим сотрудникам со следующими словами: “господа, мы стремились разыграть — вы французскую армию, я — Наполеона — со всем доступным нам умением. Эта комедия привела нашу империю на край гибели. Какой я Наполеон? Какие вы маршалы? Как можно предоставлять вам самостоятельность на поле сражения, если вы обращаетесь в пассивных истуканов, как только скроетесь с моих глаз? Вы честные и храбрые люди, но всей предшествовавшей деятельностью вы не подготовлены к французской стратегии и тактике. Наши солдаты сильны, выносливы, лучше обучены и дисциплинированы, чем у неприятеля; война получает оттенок Отечественной борьбы, и наши батальоны мужественно кидаются врукопашную; но наши солдаты старого порядка, и им крайне трудно дается бой в рассыпном строю. По-французски мы никогда не будем так хорошо сражаться, как французы; копия всегда будет бледнее оригинала. И хотя французский метод боя и является ныне, по-видимому, самым совершенным, но я вам предлагаю забыть о нем. Забудьте все тактические новшества, которым вы обучали войска последние три года; предлагаю вам обратиться к старому уставу, к тому линейному порядку, в котором вы воспитались, который освящен победами над турками, в котором вы под командой Суворова и моей не раз били лучшие французские армии. Этот линейный порядок как бы нарочно создан по вашим способностям, господа генералы, и для ваших солдат. Заморская форма была красивее, но вы производили в ней впечатление жалкой карикатуры; своя же родная, быть может и хуже, зато сидит на нас, как вылитая”.
И в армии эрцгерцога Карла, только что пять раз в пять дней разбитой, началось ликование: по-своему, говорили, будем теперь биться с французами. Каждый день армия к ночлегу подравнивалась, устраивалась заря с церемонией, полки печатали с носка в общей колонне, генералы, не способные к проявлению инициативы, перестали и баловаться мечтой о ней. Через три недели пред Наполеоном оказалась совершенно перерожденная на старый лад армия. Эрцгерцог Карл оказался настолько сообразительным, что выбрал поле сражения в открытой долине Дуная, где линейному порядку было где развернуться, и широко использовал свою артиллерию; его ликующей армии улыбнулось счастье — и он разбил Наполеона под Асперн-Эслингеном. Победили австрийцы, а не жалкие ломаки. И если потом гению Наполеону и удалось сорвать Ваграмскую победу, то лишь с огромными жертвами и с трудом, в чрезвычайно почетной для эрцгерцога Карла и австрийской армии борьбе.
1809 год ознаменовался буйным ростом национального раздражения во многих углах Европы против гегемонии Франции, и эрцгерцог Карл, уловивший это движение и в последнюю минуту сознательно отказавшийся от лучшей по тому времени тактики, которая была не по плечу его армии, решившийся в здравом уме и полной памяти на худшую тактику, но вполне отвечавшую характерным чертам австрийской армии, — эрцгерцог Карл заслужил право на добрую память в военной истории.
Шаг к победе — всегда шаг вперед; я не могу признать эрцгерцога Карла, перестроившего свою армию на возмутительный с точки зрения последнего слова моды, но верный лад, сделавшим шаг назад. Запомним и упрямство, с которым Веллингтон и англичане в течение всей борьбы с Наполеоном держались старой тактики и отказывались перенимать у французов их методы боя. Настоящий шаг назад, движение вспять начинается, когда забывают, что повелевает обстановка, что обстановка для каждого народа складывается чрезвычайно характерно, и когда начинают подражать без разбора тому, кто кажется всех умнее, всех сильнее.
***
Истекшим летом журнал “Швейцарское знамя” устроил между своими читателями анкету: французской
