Германией, то, действительно, серьезная неудача русских войск, оттянувших на себя десять немецких корпусов, с точки зрения союза представляется более ценной, чем успех русских против 2-3 корпусов. И, наоборот, если признать, что важнейшим противником тройственного союза является Россия и центр тяжести борьбы будет лежать в Польше, а не в Лотарингии, то действия русской и французской армий придется рассматривать под совершенно новым углом.

Вся подготовка России и Франции к войне должна будет пересоздаться на иных основаниях.

Существует две стратегии — больших и малых армий. Бельгийская, голландская, датская армии не могут рассчитывать нанести серьезное поражение в открытом поле первоклассной армии, и потому вся организация обороны такого малого государства рассчитывается на выигрыш времени — спасение должно прийти со стороны. Наоборот, когда победу может дать лишь собственная армия, приходится внимательно взвешивать каждое мероприятие, ослабляющее активную силу армии, но дающее возможность выиграть время. Все должно быть поставлено на карту, чтобы выиграть решительное сражение. Если судьба Франции должна решиться на полях Лотарингии, то было бы преступлением отвлекать солдат, пушки, деньги и заботы на укрепление Парижа.

Если мы с этой точки зрения посмотрим на организацию военной мощи нашей союзницы, то мы должны будем констатировать, что Франция совершенно игнорировала вопрос о стойкости государственной обороны.

Мы готовы преклониться перед отвагой французов, решивших умерить кредиты на чисто оборонительные мероприятия в таком размере, чтобы, обеспечив оборону крепостей лишь на немногие недели, сосредоточить все заботы на полевых операциях, но тот сильный закал, который получает государственная оборона нашей союзницы и который дает ей твердость, но и хрупкость хрусталя, не может нас не беспокоить. Если, по исчислениям германской и французской военной литературы, мы можем лишь на тридцатый день вторгнуться значительными силами в Восточную Пруссию и только на сороковой день — в Познанскую провинцию, а французы к этому времени предлагают уже закончить военные действия, то это не может нас не интересовать. Французская гордость не позволяет положить в основу плана войны, что борьба с Германией будет решена в бассейне Одера и Вислы, и как бы толкает французов на несвоевременную авантюру где-то в районе Вердюна-Нанси [...]

***

Многие крупные изъяны германской организации мне прекрасно знакомы; так же точно мне известно, что французская армия, наравне со своими характерными недостатками, имеет и существенные, недостижимые в других армиях плюсы. Но все это не может поколебать нашего заключения, что в боевом отношении силу Франции надо приравнять 50% силы Германии и что попытка решить участь будущей европейской войны на полях Лотарингии в условиях 1 против 2 или даже 2 против 3 была бы непростительной стратегической ошибкой тройственного согласия, одной из тех ошибок, которых история побежденных приводит бесчисленные примеры [...]

***

Колоссальны успехи, сделанные нашей армией после русско-японской войны. В тактической подготовке войск, в стрельбе, в обучении и группировке запасных, в мобилизации, в накоплении огромных материальных средств мы сделали огромные шаги вперед. Офицеры, оторванные от строя в течение нескольких лет и снова познакомившиеся с ним, поражаются той напряженной работой, которая ведется в войсках. Мы можем с гордостью оглянуться на успехи нашей государственной обороны за последние годы. Требования поднялись настолько, что сравнение постановки любого вопроса ныне с тем, что делалось в недавно минувшее время, почти невыполнимо. Ленивые вспоминают о прошлом, как о золотом веке бездумья. Наши успехи в деле боевой подготовки ни для кого не тайна; оптимизм растет; действительно, на любое опасение, выраженное вами, готов ответ: “Успокойтесь, сравните настоящее с нашей беспомощностью в этом отношении в прошлом, убедитесь, как мы шагнули вперед”. И подобный ответ, базирующийся на эволюции нашей армии, нельзя не признать заслуживающим уважения.

Если, с одной стороны, мы и раньше представляли настолько грозную силу, что наш сосед, внимательно нас изучающий, не считал выгодным для себя нападение на нас, и если за последние годы мы значительно усилились — в два, три или четыре раза — цифра в нашем рассуждении не играет роли, — то в чем же заключается причина дальнейшего беспокойства за судьбу сухопутной войны, в чем лежит основание для требования дальнейшего роста нашей армии, для тревожного заглавия настоящей статьи о большой военной программе?

Ответ очень простой: второстепенный русский фронт стал для Германии важнейшим театром операций; а первостепенный театр операций предъявляет к русской подготовке к войне требования по совершенно отличному масштабу.

***

Нет никакого сомнения, что в России все, включая и моряков, убеждены, что успехи на суше для нас в бесконечное число раз важнее успеха на море. На суше будет брошен жребий Великой России. Суша — главный театр операций, море — второстепенный, и успехи флота интересны нам именно постольку, поскольку облегчают положение на суше. Совершенно ясно, что если бы на суше мы имели дело с коалицией, располагающей крупным перевесом сил, например, если бы к тройственному союзу примкнула и Франция, то нам пришлось бы забросить идею подготовки к господству на морях и все силы народа напрячь для обороны на суше подступов к внутренним областям государства. Так и Германия: ослабление французской армии двухлетним сроком службы и России — войной 1904—05 гг. позволили германским правящим кругам начертать программу подготовки государства к борьбе с Англией за господство на морях. И наоборот, усиление военной мощи России и призрак — увы! — Балканского союза, готового примкнуть к тройственному согласию, заставили адмирала Тирпица отречься от морского соперничества, являвшегося роскошью, и напрячь все силы государства и израсходовать очередной миллиард на доведение армии до 860 тысяч солдат.

Бюджет морского министерства у нас скоро достигнет 75% бюджета военного министерства. Если мы можем почти половину средств расходовать на второстепенный театр, то, несомненно, мы с большим оптимизмом рассматриваем условия борьбы на главном. Вполне возможна и такая комбинация, что все растущие цены кораблестроения и стремление располагать действительно операционноспособной морской силой приведут к тому, что бюджет морского ведомства перерастет бюджет военный. И это явление может быть вполне законным, но лишь при условии, что занятие Берлина и Вены через два месяца после объявления войны является обеспеченным, что настолько велик перевес наших сухопутных сил [...]

***

Каковы же признаки