Шрифт:
Закладка:
Солнечный свет падает на угол рояля. Иногда руки Мэтта попадают в эту яркую полосу, а потом исчезают, и остается только тревожащая душу мелодия.
Я сижу за столиком с бокалом шампанского и чашкой латте, смотрю на Мэтта, играющего на рояле, и отчетливо понимаю, что это лучшее утро за всю мою жизнь. Такое волшебство невозможно повторить. Никогда, нигде, ни с кем.
Мы долго не можем проститься у дверей моего подъезда. Еще поцелуй… ну еще… последний… самый последний… Меня останавливает только то, что поцелуи становятся все жарче, и вскоре с этим надо будет что-то делать.
Выскальзываю из его объятий, забегаю в подъезд. Улыбаясь, жду лифта. Поднимаясь на свой этаж, теряюсь в пространстве из-за ощущения вкуса поцелуя на губах. Открываю ключом дверь квартиры, все еще глупо улыбаясь.
Из спальни выходит мама. Я еще не вижу ее, но чувствую грозовую тучу, которая ее обволакивает. Гремит гром, сверкают молнии. А вот и мама, с потемневшими кругами под глазами, неубранными волосами, в распахнутой пижаме поверх ночной сорочки. В руках — подвявший букет ромашек Мэтта. Почему-то именно глядя на эти цветы мне становится по-настоящему страшно.
— Я не спала всю ночь, — сквозь зубы говорит мама. — Где ты была?
— Мы просто гуляли с Мэттом по городу, — отчаянно вру я.
Мама хватает меня за руку и едва ли не швыряет в зеркало.
— Посмотри на свое платье! Посмотри на выражение своего лица! Такое лицо бывает после прогулок по городу?!
«Шлюха!» — Мама еще не говорит это вслух, но я все равно слышу.
— Шлюха! — Она хлестко ударяет меня букетом по лицу, потом швыряет его в меня и уходит в спальню, хлопнув дверью.
Дрожащими руками я поднимаю с пола букет ромашек и ухожу из дома. Навсегда.
Глава 26
Я вылетаю из подъезда. Иду куда глаза глядят, почти бегу. Меня душат обида и гнев. Шумно дышу, смахиваю злые слезы со щек. Моя мама… Мой самый близкий человек… Вот так, не разбираясь… По лицу…
Вынимаю телефон из сумки и яростно жму на кнопку, выключая его. Все! Больше никакой связи!
Я и не думала, что мама обнимет меня и разделит радость — очень хорошо ее знаю. Но, похоже, недостаточно, потому что вот так… это слишком!
Мимо меня, едва не задевая, проносятся велосипедисты, обгоняет доставщик еды на электрическом самокате, сигналит.
— Да пошел ты!.. — не оборачиваясь, говорю ему сквозь зубы.
Замечаю, что иду по полосе для велосипедистов. Все равно пусть катится ко всем чертям!
Просто мама… ведь она единственный человек на всем белом свете, к которому я всегда могла обратиться за помощью, забраться под крылышко, успокоиться. А она… Из-за своих ошибок. Своих! Я здесь ни при чем! Я не виновата, что у нее так сложилось с папой!
Не знаю, как долго я убиваюсь, но времени проходит порядком — передо мной возвышается торговый центр на Привокзальной площади, а от моего дома до него пешком час, не меньше.
Такое странное чувство — будто мне сюда и надо. Поднимаюсь на верхний этаж парковки. Никого. Въезд сюда незаметный, да и машины легко размещаются на нижних уровнях, под крышей, а здесь над головой только небо.
Я узнала об этом месте еще десять лет назад — мы приходили сюда с ребятами кататься на скейтах. Будто в прошлой жизни.
Дохожу до дальней стены парковки, сажусь в тень на теплый бетонный пол и прижимаюсь к стене спиной. Ярость остывает. Колени дрожат, немного подташнивает, в голове тяжесть.
«Все правильно, — утешаю я себя, — все правильно».
Жизнь похожа на сюжет книги, а, значит, у главной героини постоянно должны возникать проблемы. Чем больше проблем, тем читателю веселее. Как там говорил Марк Твен? Героя надо загнать на дерево, а потом закидать камнями. Сейчас я — тот герой на дереве… Ну что, главный Читатель, тебе весело?
Злость и обида постепенно отпускают. Уже ощущаю порывы сухого ветра на лице, они шматают пряди перед глазами. Собираю волосы сзади и прячу под платье. Теперь у меня каре.
Солнце клонится к закату, но еще яркое, навязчивое. Высоко над головой летают птицы. Сколько же неба видно отсюда, с крыши парковки!..
Надо позвонить Мэтту. Может, он ищет меня.
Шморгаю носом.
Я уже не одна.
Включаю телефон, с внутренним напряжением ожидая увидеть десятки маминых сообщений. Но все еще хуже. От нее — молчание.
Словно меня и нет.
От Мэтта пропущенный вызов и сообщение с просьбой перезвонить.
Перезваниваю. Он как-то сразу понимает: со мной что-то не то. Чем себя выдала? Я же и пары слов толком не успела сказать. Спрашивает, где я. Мнусь, но недолго.
И вот, спустя каких-то двадцать минут, на парковку заезжает Тесла. Небесно-синяя Тесла на фоне синего неба. Самый красивый повтор, который я когда-либо видела. Словно кино. Или сон. А когда машина останавливается метрах в пяти от меня, и из нее выходит Мэтт — в голубых джинсах, белой тенниске и солнцезащитных очках — я окончательно убеждаюсь: сон.
Моя жизнь не такая.
Эмоции на грани, крыша торгового центра, этот шикарный мужчина — такое может только присниться. Я же просто мечтательница, которая любит одиночество, гулять пешком и сочинять книги, сидя на подоконнике.
Мэтт садится рядом со мной. Я чувствую его запах и, прикрыв глаза, прислоняюсь затылком к стене. Запахи еще могут присниться. Но вот этот волнительный смерч в солнечном сплетении — вряд ли.
— Отсюда наверняка красивый вид на звезды, — говорит Мэтт.
— Вот, заняла нам лучшие места перед показом, — устало отвечаю я.
Не вижу его взгляда, но чувствую в нем снисходительное осуждение, остается только по волосам меня потрепать.
— Пока не забыл, — говорит Мэтт и
