Я по привычке, было, направился к столу со скатертью – у нас дома тоже так столы покрывали. Парни двинулись за мной. Однако тётушка перехватила нас:

– Э-э, нет, голубки, тот стол не про вас. За тем столом управляющий да его прихлебатели кушать изволят, ежели сподобятся до нас дойти. Они, конечно, всё больше в господской столовой обитаются, но ежели князь или главный маг прибудут, то вся эта свора сюда спустится. А вы за любой другой стол садитесь пока, щас мои ребятки вам чего-нибудь спроворят – негоже долгожданных гостей голодом морить. А ежели надолго останетесь, то кастелян вам время и очерёдность установит.

Еду нам принесли действительно быстро. Еда простая, но не тяжёлая и сытная – молочная каша с маслом, творог со сметаной, ломти свежего хлеба да холодный шипучий квас.

Тётушка Авинья, пристроившись с краю стола и умильно оглядывая нашу компанию, уписывающую кашу за обе щёки, приступила к расспросам – по её мнению, осторожным.

Ну, понятно, расспросы – это уж так положено. Ответим, да и свои вопросы зададим.

– И как же тебя звать-величать такого уважительного?

Встал, поклонился, приложив руку к груди, назвался. Уж, если быть уважительным, значит, буду.

– Это ваш отряд, значит, сопровождает этого… ну, вашего старшего? – узрев тринадцать изумлённых пар глаз, тётушка поправилась. – Главного вашего?

Передо мной в очередной раз встала дилемма – кого всё-таки считают здесь главным? Старшего?

Понимаю, что Ррык – он, действительно, и старший, и главный. Но Ррык должен уехать, и главными у оборотней остаёмся мы с Урусом. Я в статусе особенного, Урус же – вожак молодых. Его сила самая большая, и никто из молодых даже не думает это оспаривать. Но Марин по годам самый старший среди нас… и только. Преимущество в старшинстве ничего ему не даёт. Но, видимо, это наше мнение.

Ответил уклончиво:

– Сопровождаем…

– И откуда ж вас к нам привело?

– Из Волчиков мы.

Услышав название нашей деревни, тётушка Авинья аж подскочила:

– И много ли оборотней с вами приехало?

– Да почитай, все, кроме главного мага.

Мы с интересом уставились на тётушку. Лицо её резко раскраснелось, глаза выпучились. Чуя неладное, схватил ближайший стакан с квасом и попытался напоить женщину.

– Тишинью… – тётушка говорила с усилием, умоляюще взирая на нас по очереди, – знаете? Есть такая Тишинья у вас? И родинка на лбу возле волос.

– Мамка моя Тишинья, – отозвался Шоран, – про неё, что ль, спрашиваете? И родинка на лбу у неё есть.

– Жива? Правда, жива? Не съели? – по щекам тётушки заструились слёзы. – Мы ж её похоронили давно.

Мы в изумлении уставились на тётушку.

– И чего ж ей сделается? – недоумённо отозвался Шоран. – Живут с папкой, не тужат. А кроме меня ещё сестрёнка младшая есть, мамка же опять в тягости ходит – ещё кого родит.

– Сестричка это моя, Тишинья-то, старшая. А ты, значит, племянником мне приходишься. Иди же сюда поближе, дай разгляжу, как следует. Как зовут-то тебя, племяш?

А я решил, что теперь моя очередь – уточнить кое-какие вопросы.

– Тётушка Авинья, с чего такие наговоры… жива – не жива, кто её съесть-то должен был?

– Щас, скажу-обскажу, – женщина, прижав руку к груди, попыталась выровнять дыхание и всё-таки хлебнула квасу. – Тишка-т, как заневестилась, с Ниршаном встретилась – смотри-ка, племяш, да у тя имя с тятькиным схожее. Ну, значит, любовь у них. Ниршан замуж зовёт. И что он – оборотень, сказал. У нас, чего говорить, оборотней не больно-то любят. И родитель наш воспротивился, – тётушка Авинья как-то незаметно совсем сбилась на просторечный говорок, – Тишинья, даром, что послушная дочь всегда была, а тут взбрыкнула. Сбежали они, так полагали, в Волчики ваши – Ниршан-то сказывал, что оттуда родом. Отец с матерью уж и не рады были, что зятю-оборотню противились, на всё согласны, чтобы только дочка рядом была. Весточку послали через управляющего нашего господина Грахиаша, а ответа нету. Несколько раз весточки посылали, хотели к тем оборотням подойти поспрашивать, что от вас к управляющему приезжают. Только господин Грахиаш сказал, что оборотни больно злые – чуть что не так, кинуться могут. А потом сказал, что узнавал стороной, съели нашу Тишинью – мол, в Волчиках ваших сплошь людоеды живут. Потому, мол, и главный маг туда ездит – никакого сладу с людоедами нет. А матушка с батюшкой от таких вестей разом состарились, испереживались совсем, да и померли один за другим – терзало их, что дочка не просто померла, а что мучилась перед смертью, и что косточки её неизвестно где неприбранные лежат… А оно вон как повернулось. И Тишинья жива, счастлива даже, и детки у ней, как положено. Вон племяш рыжеватенький – в мамку, а уши, прям, как у деда, нашего батяни. Дед-то, вот внука не увидел… – тётушка Авинья прижала фартук к глазам.

Печальная история… А ещё печальнее, что кто-то наговаривает на оборотней, придумывает небылицы про нас – и явно не для развлечения, а с какими-то своими целями. Нужно обязательно переговорить с Ррыком до его отъезда, рассказать эту историю.

– Нет у нас в деревне людоедов. Главный маг к нам ездит, учит он нас в школе, потому и ездит. Он всех нас с самого детства знает, как облупленных.

– Лагорушка, – голос тётушки Авиньи стал просительным, – а если я сестрицу навещу, меня… – замялась.

– Не съедят, тётушка! У нас другой еды полно…

– Да поняла уже, что про людоедов брехня. Вон племянник мой тому порукой. Нет, ну, как на деда похож!.. Я о другом. Ваш главный-то, как думаешь, разрешит мне с сестрой повидаться? Я ж, как нарочно, с завтрева отпросилась на полмесяца, может, чуть подольше – родню дальнюю хотела проведать. Три года работала без продыху. Рядышком ни одного родного человека не осталося. Знаю, что у матушки в столице, в Окрешекакая-то родня была. Хотела поехать, разузнать. А тут такая радость – сестра жива!

– Конечно, разрешит, тётушка, слова не возразит. Вот хоть у Шорана спроси. Наш главный – вожак Ррык скоро поедет обратно в Волчики и тебя с собой возьмёт. Видишь, как удобно всё сложилось.

Шоран по мере продолжения разговора сидел рядом со своей тлькочтоприобретённой тётушкой, смотрел на неё круглыми глазами, но, тем не менее, исправно кивал и поддакивал в нужных местах – молодец, пацан.

Не приходилось сомневаться, к вечеру все окружающие будут знать, что тётушка Авинья обзавелась племянником, и что сестра её жива, счастлива, а вовсе не съедена людоедами, как предполагалось ранее.

Весьма познавательное утро выдалось. И это только начало!

Закончив завтрак, на выходе из столовой столкнулись, как я думаю, с воинами, явно, не только что проснувшимися, а чем-то занятыми ночью – вид у них был усталым. Вежливо пропустив воинов, вслед услышали пару смешков про молокососов, вывалившихся у мамок из-под юбок. Быстро развернулся, чтобы перехватить, уже рванувшегося Рьяна. Предостерегающе глянув на остальных парней, шагнул за порог.