польскому премьер-министру Падеревскому на бремя в виде различных национальных групп, которое ложится на Польшу в результате произвольного определения границы в Версале. Передача Польше германских областей главными версальскими державами с самого начала была поставлена в зависимость от соблюдения договора о защите национальных меньшинств. Польша 28 июня 1919 г. этот договор приняла, но в последующем нарушала его систематическими мерами по дегерманизации. Под постоянным давлением Польши находился и Данциг.

Это положение не изменилось и после заключения германо-польского соглашения 1934 г. Вновь и вновь оправдывались слова Пилсудского[105], что «из тысячелетней вражды польского народа к германству проистекают огромные трудности для проведения желаемой политики взаимопонимания». Следует напомнить и о том, что на предварительных переговорах о германо-польском заявлении от января 1934 г. немецкой стороной была сделана категорическая оговорка: запланированное соглашение никоим образом не включает в себя признания Германией своих границ; напротив, тем самым должна быть создана основа для решения всех проблем, а значит, и территориальных.

Надежды, возлагавшиеся германской стороной на подписание соглашения от 26 января 1934 г., не оправдались. Влиятельные польские круги рассматривали его только как средство еще решительнее проводить политику дегерманизации. В сентябре 1934 г. Польша отказалась от сотрудничества с Лигой Наций в осуществлении договора о защите меньшинств. В ответ державы-гаранты Англия и Франция выразили лишь формальные возражения. Только в ноябре 1937 г. после длительных и неоднократно саботировавшихся Польшей переговоров удалось достигнуть совместного германо-польского заявления относительно договора о защите меньшинств. Но и связанные с ним ожидания тоже не сбылись.

Адольф Гитлер, желая окончательного выяснения отношений с Польшей, уже в октябре 1938 г. поручил мне вести с польским послом переговоры об урегулировании всех нерешенных вопросов между нею и Германией.

Я пригласил польского посла в Берхтесгаден, где у нас 24 октября 1938 г. состоялся первый обмен мнениями о Данциге и по всему комплексу коридора.

Воспроизводимое ниже описание бесед с польским послом Липским следует записям, которые мой муж продиктовал тогдашнему советнику-посланнику Хевелю.

После того как Липский высказал некоторые желания своего правительства относительно Карпатской Украины, на изучение которых мною было дано согласие, я перешел к обсуждению крупной общей проблемы, ради которой и пригласил его в Берхтесгаден. Я сказал при этом польскому послу, что хочу затронуть нижеследующие вопросы совершенно конфиденциально, считая их предназначенными только для министра иностранных дел Бека[106], для него самого и для меня, а потому прошу его информировать министра обо всем устно, иначе возникнет опасность, что информация просочится в прессу. Липский согласился.

Я заявил польскому послу, что пришло время урегулировать все вопросы, по которым между Германией и Польшей имеются трения, и тем самым увенчать начатое маршалом Пилсудским и фюрером дело установления взаимопонимания. Я привел в пример наши отношения с Италией. В данном отношении фюрер, тоже исходя из глубокого осознания необходимости полного урегулирования, навсегда отказался от Южного Тироля. Подобная договоренность желательна нам и с Польшей и самой Польше, она отвечала бы направлению нашей политики, имеющей целью установление добрых отношений со всеми соседями. В этой связи я упомянул возможность более четких соглашений и с Францией за счет германского отказа от Эльзас-Лотарингии. (Мы стремились тогда к германо-французскому пакту о ненападении, который и был заключен в декабре в Париже.)

Затем я схематично обрисовал свои мысли насчет того, как я представляю себе решение в общих чертах:

1. Вольный город Данциг возвращается в германский рейх. Данциг — город немецкий, он всегда был и навсегда останется немецким.

2. Через коридор прокладывается принадлежащая Германии экстерриториальная имперская автострада и экстерриториальная многоколейная железная дорога.

3. Польша тоже получает в Данцигской области экстерриториальное шоссе или автостраду и железную дорогу, а также свободный порт.

4. Польша получает гарантию сбыта своих товаров в Данцигской области.

5. Обе нации признают свои общие границы; при необходимости можно договориться о гарантии территорий.

6. Германо-польский договор пролонгируется на 25 лет.

7. Обе страны включают в договор пункт о взаимных консультациях.

Липский вел себя сдержанно и отвечал, что, разумеется, должен сначала доложить сказанное г-ну Беку, но дал понять, что Данциг никоим образом не является, как, к примеру, Саарская область, продуктом Версаля. Чтобы занять правильную позицию в данном вопросе, следует проследить историю возникновения и существования Данцига.

Я попросил польского посла не давать мне сейчас ответа на мои инициативы, а лишь как можно скорее сообщить их г-ну Беку. Я указал Липскому на то, что и для фюрера тоже окончательный отказ от коридора является с внутриполитической точки зрения делом нелегким, здесь надо мыслить понятиями многовековой истории. Однако Данциг испокон веков являлся немецким, таковым он останется и впредь. В ходе беседы я пригласил министра иностранных дел встретиться; дата этой встречи еще подлежала определению.

17 ноября состоялась вторая беседа с польским послом, который тем временем побывал в Варшаве. Г-н Липский заявил мне, что проинформировал Бека о содержании нашей беседы в Берхтесгадене и теперь в состоянии сообщить мне позицию министра иностранных дел. Затем Липский зачитал по бумаге часть полученных нм инструкций: министр придерживается того взгляда, что германо-польские отношения в общем и целом выдержали свое испытание. Во время чехословацкого кризиса выявилось, что германо-польское соглашение построено на прочной основе. Бек считает, что польская политика при возвращении Судетской области оказалась полезной для Германии и значительно содействовала гладкому решению этого вопроса в германском духе. В эти критические дни польское правительство не вняло пению сирен с известной стороны. (Это было верно, ибо Польша имела по отношению к Чехословакии собственные притязания. Впрочем, проявить сдержанность Польшу побудила английская попытка привлечь к переговорам в Мюнхене Россию.)

Я ответил г-ну Липскому, что и на мой взгляд германо-польское соглашение показало себя непоколебимо крепким. Благодаря акции фюрера против Чехословакии Польша получила возможность приобрести область Заользья и удовлетворить ряд своих иных желаний по улучшению границы. Впрочем, вполне согласен с ним в том, что польская позиция тоже облегчила дело для Германии.

Затем Липский пустился в пространные рассуждения с целью доказать важность и значение Данцига для Польши в качестве вольного города. Согласиться на включение Данцига в рейх для министра иностранных дел трудно и по внутриполитическим соображениям. Тем не менее Бек размышлял над тем, как навсегда покончить с трениями, которые, возможно, возникали бы в будущем между Германией и Польшей из-за Данцига. Он подумал, что можно было бы заменить установленный Лигой Наций статут Данцига германо-польским договором, в котором бы решались все связанные с этим городом вопросы. В качестве основы такого договора Бек мыслит такое положение, при котором Данциг признавался бы чисто германским городом со всеми вытекающими отсюда