подобрали по дороге от метро до нашей квартиры и отправили на двухчасовую экскурсию по глухим переулкам и пустынным улицам на заднем сиденье полицейской машины. Я вышел оттуда с окровавленным носом и двумя синяками под глазами; я обмочился на себя. Мы начали менять режим наших встреч и сна после того, как свиньи после полуночи выломали дверь подъезда на пятом этаже, терроризировали трех товарищей и вывесили Терри вниз головой за лодыжки из окна. Конечно, все это было плохо, но мы также знали, что даже здесь мы наслаждались привилегией нашей кожи. Нас преследовали и избивали, это верно, но наши товарищи из «Черных пантер» были мишенью и убиты. Двадцать семь членов «Черных пантер» были застрелены полицией, и мы знали многих из них. Майкл Сото был убит в доме Генри Хорнера, а его брат Джон был убит всего через несколько дней после возвращения из Вьетнама. Мы присутствовали на похоронах и скорбели вместе с семьями.

«Чикаго Блэк Пантерз» возглавляли Бобби Раш и председатель правления Фред Хэмптон, в прошлом харизматичный лидер молодежного отделения NAACP. У Фреда было круглое лицо с легкой улыбкой, ясные, проницательные глаза и короткая бородка. Он любил поговорить, обмениваться историями обо всем, от спорта до политики. Мы виделись с Фредом каждый день – наши офисы находились в нескольких кварталах друг от друга на Мэдисон-авеню, и у нас был огромный немецкий печатный станок, который писательница Анна Луиза Стронг прислала нам из своего дома в Китае и который «Пантеры» использовали для печати своих газет и плакатов.

Фред был известен своей бравадой, своим обаянием, своей импровизационной тактикой. Одним жарким летним днем он захватил грузовик Good Humor truck – я представляю, как незадачливый водитель шел по улице, удивляясь: «Почему я?» – и бесплатно раздавал все детям в беднейшем черном районе Вест-Сайда. Он создал себе репутацию Робин Гуда и говорил в виде потока лозунгов: «Я высоко ценю людей», – говорил он, широко улыбаясь. Я люблю людей, и я собираюсь умереть за людей – не собираюсь умирать в самолете, не собираюсь погибать в автокатастрофе. Я собираюсь умереть за людей, потому что я люблю людей.

В начале декабря телефон зазвонил около шести.

– Фреда убили, – сказал Джефф, и я вскочил на ноги.

– Что случилось?

– Включи новости, – сказал он. – Свиньи застрелили Фреда и Марка. Приезжай сюда как можно скорее.

В новостях описывалась кровавая перестрелка, инициированная «Пантерами». Официальная версия заключалась в том, что различные правоохранительные органы во главе с прокурором штата Эдвардом Ханраханом окружили квартиру Хэмптона в половине пятого утра с ордером на обыск на предмет незаконного оружия. Двое «Пантер» были убиты, четверо ранены, а нескольких арестовали и в цепях отвели к ожидавшему автозаку. Только позже мы узнали, что в квартиру было произведено более девяноста выстрелов, ни один не был направлен наружу, и что полицейский информатор подсыпал Фреду снотворные препараты, которые позже привели к самоубийству. Но мы ни на минуту не поверили официальной версии. Фред был угрозой, настоящим революционным лидером на низовом уровне. Ему был двадцать один год.

Похороны Фреда были одновременно политическим митингом, демонстрацией силы и скорбящим сообществом. «Что мы скажем?» – я спросил Джеффа, прежде чем мы туда добрались. «Просто скажи, что тебе жаль, и выгляди хреново», – сказал он.

Очередь на осмотр тела растянулась на три квартала, и она наполнилась молодыми и старыми, черными и белыми, уличными жителями и профессионалами. Люди открыто плакали, гневно скандировали, пели и аплодировали. Фред был одет в черную кожаную куртку и берет, и к тому времени, когда я добрался до начала очереди, его гроб был набит пуговицами, фотографиями и памятными вещами. Я снял с пальца кольцо, которое подарил мне Нгуен Тхи Тхань, и вложил его в руки Фреда, прежде чем двинуться дальше.

Теперь, когда наша генеральная репетиция была позади, мы были готовы с головой окунуться в водоворот насилия. Пространство того, чего мы не стали бы делать, сузилось, но мы еще не знали, насколько. Мы сомневались, что многие из нас выживут, надеясь, что история по крайней мере осудит нас, борцов за свободу, но зная, что террорист был вытатуирован на каждом дюйме нашего тела, оставляя след на каждом нашем шаге. Через минуту нам предстояло во всем этом разобраться.

Часть вторая. 1970—1975

Глава пятнадцатая

Март 1970 года

Я могу только представить, каково было видеть подобное со среднего расстояния. Я полагаю, оттуда это было самое странное.

Я представляю, как улица оживает, пробуждаясь от ярости зимы, пробуждаемая от промозглой весенней ночи холодными лучами солнечного света, падающими на город. Первый свежий ветерок, казалось, подул с ослепительно голубого неба, когда остатки грязной слякоти, месяцами скапливавшейся на углах улиц, наконец уступили место обещанию более теплых дней. Школьники в ярких куртках, вооруженные самодельными коробочками-обскурами для наблюдения за надвигающимся солнечным затмением, наверняка уже пробежали через этот квартал в школу, в то время как их родители всего несколько часов назад прошли своей процессией по проспектам, чтобы отправиться на работу. Каменные дома, серые и коричневые, одинаково изящные, были, как всегда, прижаты друг к другу, шеренга безупречно экипированных солдат стояла по стойке смирно. Я представляю себе события повседневной жизни: младенец в коляске, моргающий и улыбающийся своей няне, птичка, усевшаяся на подоконник, чтобы рассмотреть своего кроху, жалкое городское дерево с обнадеживающей веткой, обвившейся вокруг защитной железной решетки и вздыхающей на своем пути. А потом начался настоящий ад.

Водитель такси резко останавливается, высовывает голову из окна и, потрясенный, застывает на месте, когда в восьмидесяти футах вверх по улице слева от него раздается рев, лицо таунхауса внезапно и необъяснимо хмурится, фасад неудержимо трясется, а затем тает сам по себе. Огненный шар света и тепла взмывает к небесам, когда внизу широко открывается глубокая дыра, засасывающая в себя все здание. Одновременно по улице проносится ударная волна, разбивая стекла, поднимая небольшие приливные волны в сточных канавах и сбивая шляпу с головы таксиста. Все закончилось прежде, чем он смог понять, что это на самом деле. Взрыв – фантастический инопланетный гром и стена пламени.

Что еще более странно, молодые люди, обугленные и потрясенные, выбираются из-под обломков, перелезают через заднюю ограду или выходят через открытую дыру перед домом – один голый, из носа течет кровь; другого с опаленными волосами почти нет. Появляются соседи с водой и одеялами, толстовками и старой одеждой. Когда через несколько минут прибывает полиция, выживших уже унесли в суматохе, и