Шрифт:
Закладка:
Мы играли в смертельно опасную политику, это правда, и наша риторика была наполнена образами смерти. Но не Дианы. Другие были лучшими кандидатами, темнее и больше подходили для этого. Дэниел был рассеянным, Дэвид – более открытым и неуклюжим, Рейчел – гораздо более хрупкой. Диана была золотистой и прекрасной, ей была уготована долгая и счастливая жизнь. Почему она? Пусть другие умрут.
Конечно, ее смерть не могла быть одной из тех бессмысленных вещей, которые ни к чему не приводят. В этом должен был быть смысл, цель, за которую я бы боролся. Я подумал о том, что ее сестра Кристина узнала эту новость, и о ее родителях, и мне стало дурно. Как они могли все это воспринять? Как они вообще могли это понять? Они не могли. Я не мог.
Как ни странно, мне отчаянно хотелось удержать это обостренное чувство разорения, усилившуюся боль и свой накаленный заряд потери, зная, что было бы предательством, если бы я позволила этому ощущению ослабнуть хотя бы на ступеньку. Память теперь была формой верности. Это означало ее жизнь, и я обеими руками цеплялся за это чувство сладостного опустошения.
«Дино» гудел двадцать четыре часа в сутки, каждый день, между шестью и восемью утра ажиотаж усиливался:
местные жители и дальнобойщики, отдыхающие и продавцы толкались в поисках еды – блинчиков с беконом, омлетов из трех яиц с сосисками, любой крупы, какую только можно было съесть. Чаны с ядовитым кофе наполнялись и переливались, в то время как едкие пары отравляли воздух. У всех на глаза навернулись слезы, когда они проглотили его, потянулись, взорвались и выехали на дорогу в густом клубящемся выхлопе.
Я загнал фургон в промежуток между двумя полуприцепами на задней стоянке «Дино». По пути мы с Фионой составили списки: бросить машины, разорвать все связи из нашей открытой жизни с тем, куда мы направляемся, получить какое-нибудь пригодное удостоверение личности, связаться со старыми друзьями и выпрашивать деньги. Куда мы направлялись? Не важно. Составление списков было навязчивым занятием, но также и успокаивающим, и я прибыл на место встречи более сосредоточенным и осознанным, более решительным и спокойным, чем казалось возможным всего несколько часов назад. Списки, крепко зажатые в руке. Позже Фиона сказала мне, что больше всего ей хотелось обнять меня той бурной ночью, но к тому времени она знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что мне нужно было выговориться. Это то, что я всегда делал с кризисом, болью или беспокойством. «Ты такой же, как многие умные люди», – сказала она. – Болтун. Но я никогда не знала, что ты такой проницательный и бодрствующий, как в ту ночь».
Я был удивлен, что она это сказала.
Мы зашли в «Дино» без пятнадцати семь, заняли дальнюю кабинку и с удовольствием выпили кофе. Рейчел и Дэвид последовали за ними минут через десять, выглядя затуманенными и избитыми, но не Денди. Мы сделали заказ и молча поели – нам было нечего сказать, пока мы не собрались все вместе, – но симфония завтрака у Дино заиграла на полную катушку. В половине восьмого, взволнованный, но точно следуя нашему запасному плану, я подошел к самому дальнему ряду телефонов. Через несколько секунд позвонил Энди, все еще всхлипывая, все еще дрожа.
– Мы не придем, малыш, – выпалила она. – Я не могу… Я не могу.
– Энди, Энди… – я пытался успокоить ее, но это было бесполезно.
– Мы уже въехали в Канаду, – сказала она. – Ты знаешь меня, малыш, ты знаешь меня… Я никогда, никогда не причиню вреда ни тебе, ни другим. Никогда… Но мы должны выбраться…
– Энди, – я сказал, – избавься от грузовика. В Канаде нет ничего безопасного.
– Не беспокойся о нас, – сказала она. – С нами все будет в порядке. О, мне так жаль, малыш, так, так жаль… Мне так жаль Диану, так жаль тебя…
Это наконец дошло до меня, и тогда я тоже разрыдался.
Вернуться к прошлому – значит стать, намеренно или нет, редактором-крестоносцем – отбирать, исправлять, удалять, переставлять, вырезать и вставлять. Настойчивый голос призывает к подрывной деятельности или по крайней мере к осторожности: спрячьте тела, говорит он, сотрите следы, сотрите отпечатки пальцев, ваши и других.
Мы с Дэвидом бросили «Форд» в безлюдном месте вдоль реки, сняв номерные знаки и выбросив их в мусорный контейнер, оставив ключи на виду на приборной панели, надеясь, что его украдет какой-нибудь бродяга и порубит на куски, но беспокоясь, что любой уважающий себя вор почует ловушку и двинется дальше. Мы продали фургон за 400 долларов, а затем разошлись веером, чтобы собрать еще денег у друзей. Тре вручил мне 200 долларов – «Это все, что у меня есть, чувак. Пожалуйста, не дай себя убить». Его глаза увлажнились, и характерное игривое выражение полностью исчезло – он выглядел испуганным. Я не мог представить, как я выглядел. «ФБР побывало везде, чувак, – сказал он. – Подумай об этом».
Всего у нас было чуть больше 1500 долларов. Дэвид, Фиона и Рейчел взяли его, чтобы обустроить новую базу; я поехал в Нью-Йорк, чтобы посмотреть на следы взрыва.
Глава семнадцатая
Глория встретила меня на автовокзале Портового управления и увезла на конспиративную квартиру, которую она сняла на окраине города. Глория была актрисой на полставки и студенткой-медиком, но теперь она также была лидером в разбитом нью-йоркском племени. Она показала мне последние выпуски Time и Newsweek, и вот мы там – ряды фотографий, сопровождаемых яркими и страшными историями о некоторых из нас, с явным предупреждением, что нас следует считать «вооруженными и опасными». По ее словам, следовало бы сказать «вооруженный и напуганный» или «вооруженный и некомпетентный». Это было правдой, но для меня это звучало как ересь. За последние месяцы никто не упрекал нас
