Шрифт:
Закладка:
И вот, по истечении 14 лет изысканий, неожиданное открытие принесли эти анализы с высоким разрешением; исследование этих пленок сажи показало, что прошел максимум год между посещением одной пещеры двумя человечествами! Это означает, что впервые в Европе мы прикоснулись к физической встрече двух человечеств на одной территории. Два человечества должны были встретиться здесь нос к носу на территории этого особенного места. Мы пока не можем добиться еще более высокого разрешения, но впервые доказано, что эти две человеческие группы действительно были современниками на конкретной территории, где бы ни произошла встреча: в долине реки Роны или же в самой пещере.
С учетом того, что неандертальские популяции приходили в пещеру Мандрен систематически на протяжении около 80 000 лет, тот факт, что момент этой встречи соответствует концу неандертальских обществ по всей Европе, с трудом можно отнести к числу несчастливых совпадений. Мало того, что после точного момента этой встречи не найдено следов неандертальских культур, похоже, что эти популяции биологически прекратили свое существование, за исключением редких, крайне периферических участков континента, соответствующих возможным убежищам на далеком севере, которые мы уже обсуждали.
И так как, в отличие от большинства моих коллег, я совершенно исключаю, что неандерталец умер от холода или испарился, как снег на солнце, я прихожу к естественному выводу, что причины исчезновения неандертальских популяций основательно связаны с приходом нового человечества. Какого бы рода ни были их отношения, в пещере Мандрен, так же, как и в других местах, новые популяции людей современного типа, похоже, очень проворные, поселились на этих территориях и подменили неандертальских аборигенов, проживавших на этом пространстве на протяжении десятков тысячелетий. Можно предположить, что появление человека разумного не было простым постепенным передвижением, медленной миграцией к западу на протяжении веков или тысячелетий. Нет: что они являлись настоящими завоевателями. Археологические свидетельства говорят о нескольких возможных волнах заселения.
Я думаю, что можно говорить о трех отчетливых волнах, из которых первые две не смогли привести к окончательному завоеванию территорий. А вот третья попытка представляет собой настоящую волну заселения, культурно однородную и заполнившую очень быстро все территории континента. Это первые формы ориньякского человека, потомки которого позже распишут пещеру Шове в этом же регионе долины реки Роны. Неандерталец уступил место людям и не вернулся, его род вымер повсюду, около 42 000 лет до наших дней. А здесь, в пещере Мандрен, мы выяснили, что это замещение произошло за несколько сезонов. Другими словами, неандертальские популяции уступили свое место предельно быстро. Эту мгновенность можно было бы считать побочным эффектом неточности нашего радиоуглеродного анализа, ведь он дает погрешность в века или тысячелетия. Датирования, опирающиеся на анализ генов ископаемых популяций, ненамного точнее и могут оказаться еще более неверными. Но наша сажа, наша память огня однозначно пересекает временные границы. Здесь видно, что замещение популяции не растянулось ни на несколько тысячелетий, ни на несколько столетий, ни даже на длительность человеческой жизни, а прямо‑таки «оглянуться не успели»…
Все‑таки неандерталец не испарился, так же, как и не растворился генетически в каждом из нас. Его не истребила комета, не сожгло извержение вулкана. Неандерталец также не стал бесплодным после 300 000 лет существования, причем сразу же в момент, когда на его территории прибыл человек разумный… Можно провести одну параллель: если популяции американских индейцев действительно были частично уничтожены вирусами и бактериями, занесенными европейцами, то ни один из этих коренных народов не вымер от оспы, краснухи, тифа или холеры. В первую очередь в истреблении американских аборигенов, конечно, виноваты европейцы. Исторические события связаны одной цепочкой – прибытием народов‑колонизаторов.
Я тебя люблю, и я тебя тоже нет…
Давайте вернемся к общественным течениям, пытающимся самым настоящим образом отрицать, полностью или частично, что ископаемые человечества вымерли, и предлагающим считать, что эти популяции биологически и генетически растворились в нас. Но генетика ничего не сообщает нам о судьбе последних неандертальцев, так как процентное соотношение неандертальской примеси генов, сохранившейся у современных народов, вытекает из более ранних скрещиваний, вероятно, около 100 000 лет назад где‑то в Азии. Что касается Европы, то при возможности восстановить часть их генетических данных мы обнаруживаем, что на наших широтах первые люди разумные систематически имеют неандертальских предков. Подобное родство было установлено при анализе костей, обнаруженных в Румынии, Болгарии, Чехии и Сибири. Но параллельно на протяжении этих фаз колонизации палеогенетика не показывает перемешивания с человеком разумным внутри последних неандертальских популяций. Другими словами, в момент вымирания неандертальцев не найдено неандертальских мулатов, которые могли произойти от скрещивания с человеком разумным. Генетический обмен, похоже, сработал только в одном направлении, от неандертальца к человеку разумному[22].
Что касается Европы, то при возможности восстановить часть их генетических данных мы обнаруживаем, что на наших широтах первые люди разумные систематически имеют неандертальских предков.
В этом парадоксе, быть может, заключается одно из важнейших знаний об отношениях между этими двумя популяциями. Кстати, стоит заметить, что в этот период встреч между народами на Европейском континенте мало того, что среди первых популяций человека разумного установлено присутствие неандертальской или денисовской ДНК, так еще и обмен генами между разными популяциями плейстоцена с тех пор то и дело имеет место. Тем не менее обратное неверно, и генетическое секвенирование позднейших европейских неандертальцев доказывает отсутствие любой интрогрессии генетических вариантов от человека разумного в неандертальские геномы. Палеогенетический анализ совершенствуется, и каждое новое генетическое секвенирование подтверждает такую закономерность. То, что это подразумевает, может позволить нам впервые полностью понять суть исторических и этнографических взаимодействий, существовавших между двумя человечествами в момент колонизации Европы.
В отмеченном парадоксе может содержаться ключ к пониманию отношений, существовавших между этими популяциями во время завоевания человеком разумным дальнего евразийского Запада. Действительно, благодаря работе Леви-Стросса (1949 года) мы знаем, что обмен женщинами – фундаментальный вариант организации любого человеческого общества. В рамках союза между двумя человеческими группами женщины систематически переселяются к соседним мужчинам. И у неандертальца, как это подтверждает генетика, подобная патрилокальность уже была в ходу. Но этот обмен женщинами, обеспечивающий биологическое выживание популяции, основывается на взаимности: «Я даю
