— Дурно расстались. Встретились тоже дурно. Дурное место. Дурные люди, дурной день.

— И повод не очень. Я ведь верно понимаю — с тобой твои единомышленники, и вы пришли помочь своим?

— Дурные корни — в помощь добрым корням. Верно понимаешь, сестра.

— И как вы собираетесь это сделать? Есть какой-нибудь план? Нужна помощь?

— Помощь? — Янист Олкест понимает, что выкрикнул это слишком громко, оглядывается и понижает голос до шипения. — Единый! Я полностью понимаю твои намерения, Гриз, но… доверять вот ей у нас нет ни малейших оснований, учитывая то, чем закончилось в предыдущий раз!

«Предыдущий раз» — это поместье Эвальда Шеннетского, когда Хаата оказалась завербованной заговорщиками. Её просто обманули — её и остальных, — хочет сказать Гриз, но Рыцарь Морковка неостановим в своей попытке защитить её:

— Тогда чудом никто не погиб — и кто может поручиться…

— Я могу, — тихо отзывается высокий спутник даарду — и Янист цепенеет с приоткрытым ртом. Словно получив удар с Печати Холода.

Мужчина не делает драматичных жестов — лишь чуть-чуть поправляет капюшон. Так, чтобы на свет выглянули широко расставленные голубые глаза на обветренном лице. У него короткая борода — когда-то соломенно-золотистая, теперь — перевитая серебром.

Печать на его правой руке — Меч, и он кажется разрубленным, потому что его пересекает широкий, заросший шрам.

— Пойдёмте, пойдёмте, — тут же натягивает капюшон поглубже, машет рукой. — Побеседуем в укромном месте — здесь в толпе порядочно соглядатаев, частью местные, а частью — непонятно чьи. Надо бы потеряться, хоть на какое-то время.

Он ныряет за щиты с Кодексами Королевы Трозольдии, уверенно ведёт в обход помоста и на ходу пожимает руку Гриз.

— Натагриан Айгорский, для нелюбителей дурацких имён — Найго. Много слышал о вас. Рад знакомству.

Пожатие у него цепкое и сильное, а загрубевшая ладонь — в мозолях, какие бывают у строителей. Два шрама соприкасаются — странное ощущение.

— Гризельда Арделл. Гриз — для нелюбителей дурацких имён. Наслышана и рада встрече.

За частоколом щитов с вензелями и правилами скрыт маленький городок палаток. Закулисье основной сцены — царство музыкантов, простор для вычурных нарядов, лабиринт декораций. Всё кипит безумием весны: мечутся три флейтиста в голубом; куда-то плывёт толпа девушек в длинных зелёных платьях, и ковыляют какие-то мужчины, обряженные деревьями, и вот ещё огромная декорация — надувной белый альфин, и детишек в костюмах золотистых тенн наставляет строгая воспитательница…

Учитель общины Единого из Алчнодола пробирается в рукотворной чаще стремительно и уверенно — и его словно не замечают. Только раз налетает взмыленный распорядитель или ведущий, хрипит что-то шёпотом, ловит тихий ответ из-под капюшона — и отстаёт.

— А теперь давайте-ка сюда…

Палатка вся уставлена розами, увита зеленью. Розы — в массивных вазах на полу, в растворах для неувядания — нежно-кремовые, белые, алые, оранжевые с лиловыми краями…

— Цветочный дождь для жителей Зеермаха, — усмехается учитель Найго, отбрасывая капюшон. — От многодетной семьи Травников, пострадавшей в ужасном пожаре. Здесь любят подобные благотворительные зрелища… а у меня тут ещё остались друзья. Можно говорить спокойно — мы ограждены артефактами от прослушки. Здравствуй, ученик. Я писал тебе о том, что соседняя община быстро прирастает, не так ли?

Он торопливо обнимает Яниста, у которого с лица ещё не сошло чистое, неразбавленное изумление.

— Но… учитель… вы разве… не получили моего письма?

— Если того, где ты весьма осторожно рассказывал о Хаате и веретенщиках — получил и прочёл. Особенно внимательно в той части, где говорилось о неком обмане, втянувшем терраантов в эту историю. Но в любом случае — не могли же мы отказать им в помощи, раз уж их верховный жрец… удалось что-нибудь вынуть из Истэйона, к слову? — теперь он обращается к Гриз. — На наши воззвания он не откликается, а нам бы пригодилось понимание — отчего он безумен.

— Он говорил мало и расплывчато. Кое-что есть, но нужно обдумать, и…

— Это терпит, да. Сперва — то, что творится тут.

— Как я понимаю, вы здесь успели осмотреться. План у вас есть?

— Не самый лучший, если уж на то пошло. Этих бедолаг привезли только вчера к вечеру, из Раккант-тена. На ночь поместили под серьёзную охрану — сдвоенную, раккантскую и местную. И в случае побега оттуда — мы ставим под удар охранников.

— А на арене охрана снижена?

— На арене они считают, что достаточно цепей. В толпе по периметру есть несколько охранников — но они из зеермахских Блюстителей нравов — энтузиасты, не специалисты. И в случае чего с них не спросят.

Янист, слушает этот разговор с таким видом, будто он находится во сне. В кошмарном.

— Учитель, я, может быть, ошибаюсь — но… разве те даарду не убили восьмерых человек?

— Истэйон убил, — бросает Хаата горько. — Не восемь там, два… Мы узнавали. Бэраард били первые. Наши ударили в ответ. Они были полные сосуды тогда.

— Дети не виноваты, — добавляет один из даарду на своём наречии. — Женщины не виноваты тоже. Народ-без-корней не стал судить. Не стал спрашивать и понимать. Забрали всех.

— Поскольку на Рифы отправляют только магов — этим несчастным грозит казнь. Не в открытую — не в мирном Ракканте. Но их втихую уморят в тюрьме. Сразу после Зеермаха.

На миг лицо адепта Единого заостряется — и перед Гриз стоит военачальник.

— Кому как не мне было провожать наших друзей сюда. Это мой родной город. Я тут начинал службу.

— И здесь стали Первым Мечником Ракканта.

Янист становится виноватым, словно не должен был рассказывать Гриз то, что она и до этого знала. Но Натагриан Айгордский усмехается:

— В общекайетских турнирах только раз вошёл в первую десятку — а, впрочем, неважно. Тайные ходы в Зеермахе я знаю — здесь неподалёку спуск к старому почтовому каналу. Там подводная река, так что мы сможем уйти. Если, конечно, сможем освободить даарду и дойти до спуска без преследования. Как понимаете, здесь нас встречают проблемы.

— Но вы обдумывали это?

— Думали воспользоваться тем, что здесь начнётся к полудню на феерии — если я верно понимаю, и вся эта ярмарка нечеловечности устроена как ловушка для варгов-на-крови. Те наверняка попытаются что-нибудь провернуть. Но если начнётся резня… вы понимаете, мы не сможем просто освобождать узников. Поневоле