погрузилась в метрические книги. Их было много, а она не очень представляла, с какого года начинать. Нет, такими темпами она не то что за четыре, даже за двадцать четыре часа не управится. Настроение у нее испортилось. С чего она вообще взяла, что сможет с наскока собрать информацию, на которую у Петра Вершинина ушло несколько месяцев? Кстати, интересно, сколько времени он ездил в архив.

Этот вопрос Саша задала вернувшейся Ольге. В руках девушка держала коленкоровую папку, перехваченную резинками. Довольно тощую.

– Петр Степанович приезжал два раза в неделю на протяжении шести месяцев, – охотно пояснила Ольга.

– Нет у меня шести месяцев, – вздохнула Саша. – Но, может быть, его материалы мне помогут.

Она забрала коленкоровую папку и откинула резинки. Сверху лежала ксерокопия газетной страницы. Газета называлась «Уездные ведомости», и в ней была маркером очерчена заметка. Она сообщала, что священник церкви Петра и Павла известил о кровосмесительной связи крестьянки Марфы Якуниной с ее свекром Григорием Никифоровичем, от которой родился младенец женского полу. Саша посмотрела на дату. 1841 год.

Ну да, видимо, это и есть дочь Глафира, ставшая впоследствии каким-то чудом женой влиятельного графа, владельца усадьбы Румянцевых. Отложив газетный листок в сторону, Саша быстро нашла метрическую книгу церкви Петра и Павла за 1841 год. Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы найти в ней запись о крещении девочки Глафиры Якуниной, рожденной крестьянкой Марфой Якуниной. Да. Пока все правильно.

Следующая газетная ксерокопия в папке объясняла, как Глафира вышла замуж за старого графа. В ней под рубрикой «Светские сплетни» рассказывалось о неслыханном скандале, приключившемся в 1861 году. Граф Алексей Румянцев, будучи пятидесяти трех лет от роду, сочетался законным браком с крестьянской дочерью Глафирой Якуниной, которой на тот момент не исполнилось еще и двадцати лет. Светское общество, в отличие от церкви, не одобрило этот мезальянс настолько сильно, что граф на какое-то время стал парией. Что ж, неудивительно.

Снова открыв метрическую книгу за нужный год, Саша нашла запись о венчании старого графа с молодой крестьянкой, а чуть позже в том же году запись о крещении их общего ребенка – дочери Натальи. Так, и что делать дальше? Наверняка у Глафиры Румянцевой были и другие дети. По крайней мере, тетя Нюра рассказывала о графском сыне, который после революции и смерти матери переехал в пустующий деревенский дом и совсем опустился. Ну да, старшая дочь, то есть как раз Наталья, уехала в Санкт-Петербург к сыну, а он остался.

Был и еще кто-то уехавший на север. Саша сейчас не очень помнила, кто именно, потому что тетю Нюру слушала хоть и с интересом, но не очень внимательно. Но как найти имена всех этих людей и проследить их путь? Точнее, сделать это вполне возможно, вот только времени требуется вагон и маленькая тележка.

Саша снова придвинула к себе папку Петра Вершинина. Достала и перебрала несколько газетных вырезок. В одной рассказывалось о кончине старой барыни, отказавшейся покидать пригорок возле родного имения. Другая представляла собой распечатанную из интернета научную статью, в которой рассказывалось об уездном враче Наталье Алексеевне Никитиной. Стало быть, Наталья Румянцева вышла замуж и стала врачом. Невиданное по тем временам дело.

Саша отложила статью в сторону. Ее она прочитает позже. Следующая газетная вырезка заставила ее похолодеть. С напечатанного портрета ей улыбался Александр Аржанов. Она быстро пробежала статью о нем глазами. Ничего того, чего бы она не нашла в интернете. «Владелец заводов, газет, пароходов», благотворитель и меценат, радеющий за родное село в Архангельской области. Ну и что?

Остальные статьи рассказывали о красном комиссаре Александре Никитине, видимо, сыне той самой Натальи, передовике колхозного производства, доярке Марии Васильевой, обеспечивающей надои, регулярно выводящие колхоз «Красная заря» на первое место в социалистическом соревновании района, а также о комсомольской стройке на Красноярской ГЭС. Саша вздрогнула. На строительстве именно Красноярской ГЭС познакомились родители Олега Якунина.

Все эти упоминавшиеся в газетах люди явно как-то связаны между собой. Как? Кем они приходились Глафире Румянцевой, и какое отношение имели к спрятанному ею кладу? Других газетных вырезок, точнее, их ксерокопий в папке не нашлось. Зато там лежали рукописные листы, исписанные мелким, словно бисерным, почерком. Один из них был похож на схему. Саша вытащила его и обомлела.

Ей не нужно было тратить время на то, чтобы составить генеалогическое древо Румянцевых. Петр Вершинин уже сделал это, перелопатив кучу информации. У «утехи снохача» Марфы Якуниной было трое детей. Старшая дочь Глафира, сын Артем и младшая дочь Ангелина.

Все их потомки были вписаны в соответствующие квадратики на семейном древе. Что ж, стоящая перед Сашей задача теперь виделась гораздо проще. Все эти люди являются фактическими наследниками клада, спрятанного Глафирой Румянцевой. И каждый из них может его искать, заодно убивая конкурентов.

У Саши зазвонил телефон. Номер был незнакомым, но, ответив на звонок, она поняла, что это Богатов.

– Александра, я уже освободился. Через пятнадцать минут могу вас забрать с того же места, где высадил. Вы готовы ехать обратно?

Саша задумалась лишь на мгновение. Да. Сейчас она уедет в Глухую Квохту, внимательно прочитает все материалы и записи в папке Петра Вершинина, наметит план дальнейшего поиска и вернется в архив еще раз. Вот только надо взять телефон Ольги и договориться, что та в свободное от работы время будет помогать ей в поисках.

– Да, Алексей. Если это удобно, заберите меня, – попросила она, вставая и собирая бумаги в папку на резинках.

Подозвав Ольгу, она быстро договорилась с девушкой, которая охотно согласилась оказать московской аспирантке любую помощь, обменялась с ней номерами телефонов, спрятала папку в рюкзак и распрощалась. Ей еще необходимо успеть добежать до дома, у которого Богатов высаживал ее из машины.

1890–1895 годы

Глафира

– Бабушка, бабушка, посмотри, какого змея мне сделал господин Лернер.

Глафира Румянцева стащила с носа очки, которые надевала для работы с бумагами, и повернулась к входной двери, за которой звенел голосок ее пятилетнего внука Александра. Господин Лернер, обрусевший немец, был его гувернером, нанятым для присмотра за ребенком, чьи родители практически с самого его рождения жили в Цюрихе. Уехали туда, когда мальчику исполнилось два года и он перестал нуждаться в услугах кормилицы.

После смерти мужа Глафира так и не вышла замуж. Ее вдовство было предопределено. Несмотря на значительное богатство и титул, дарованный законным браком с графом Румянцевым, никто в округе не был готов забыть ее происхождение. Конечно, ни один человек не посмел бы обозвать ее