Она ведь жила в этом же подъезде, как я мог об этом забыть?! Наверное потому, что я ни разу не был у нее дома — так получилось. Было не очень принято ходить мальчикам в гости к девочкам. Она зачем-то приходила ночью к соседям? Как она могла потеряться? Гуляла? Это невозможно. Страдала лунатизмом, вышла из квартиры и… потерялась? По моему телу поползли мурашки.

Глаза метнулись к двери. Звонок молчал. Он будто бы что-то выжидал. Выжидал, какой из бесконечно возможных вариантов развития собственного будущего я выберу. Впрочем… почему бесконечно… на полу в зале было около ста, может быть чуть больше скомканных листков. Однако я совершенно не горел желанием испытывать их все и проверять буйство писательской фантазии на собственной шкуре. Но… теперь уже разыгралась моя собственная фантазия, хотя я был уверен, что дело обстоит именно так.

Я схватил еще один черновик. Бумага зашуршала, острый край листа резанул палец, и я невольно вскрикнул — отрывисто и приглушенно. Однако, Леший, несомненно, должен был меня услышать. В сердце кольнула игла страха.

Край листа окрасился кровью. Довольно глубокий порез щипал, и я лизнул палец языком, как делал в детстве.

«Читай!» — приказал внутренний голос.

* * *

«Когда в дверь постучали, он уже спал и подумал, что стук этот — отрывистый, нервный, дерганый, ему снится — а сам он сидит в автомобиле на водительском сидении, съехал на обочину почти в кромешной темноте, чтобы передохнуть после длительной поездки, которая никак не заканчивалась. Он так устал, что отрубился моментально и не сразу воспринял стук в окно машины. Он открыл глаза, пытаясь понять, почему так темно и только потом сообразил, что находится в квартире человека, который вызволил его из вытрезвителя, куда его забрали по приказу директора рынка, чтобы не отдавать деньги. Крупную сумму, которую он выиграл шестью часами ранее удивив даже бывалых завсегдатаев пивного ларька.

Оцепенев, он некоторое время продолжал сидеть, потом встал, подошел к двери и посмотрел в глазок.

В желтоватом свете мерцающей лампы я разглядел крупное мясистое лицо мужчины лет за сорок. Я видел его, садящимся в черную «Волгу» — вероятно, это и был тот самый директор рынка Шелест.

На кой черт его принесло сюда в четыре утра? Хотя… на кону стояли немалые деньги. Которые сейчас были у меня, а предназначались, судя по всему, именно ему.

— Я знаю, что ты там, — послышался властный голос. — Открывай. Просто отдашь деньги, и мы расстанемся друзьями…»

* * *

Я отбросил лист, словно он пылал огнем. Метнул взгляд на дверь, за который затаился Леший. А может, его там вообще не было и проверять это мне совсем не хотелось. Я не был уверен, что смогу объяснить сам себе то, что увижу в его комнате.

Мелькнула мысль, что писательница могла бы придумать какой-нибудь более позитивный вариант, где в дверь никто не звонит и я спокойно сплю до утра, потом пью кофе или что тут пьют по утрам, решаю свои вопросы, предотвращаю взрыв и возвращаюсь в свое нормальное обычное время, в свое НАСТОЯЩЕЕ время без всех этих чертовых «Ангелов Порядка», ЦИБ, лазеров и прочей ерунды, от которой, у меня уже голова шла кругом. Нет же… никогда не бывает все нормально, по-человечески. Ни там, ни тут. Нигде.

Инстинктивно я понимал, что за дверью квартиры что-то происходит. Что-то необъяснимое и непонятное, неподвластное моему разуму — однако каким-то образом я не просто участвовал в этих событиях, а еще и мог выбирать, что произойдет дальше. Или мне только казалось, что мог?

И кто такой на самом деле этот Леший и его мать?

Продолжая смотреть на входную дверь, готовый в любую секунду вскинуться и принять боевую стойку, я нащупал левой рукой еще один комок бумаги. Он был смят как-то особенно сильно — буквально плотный шершавый шарик.

Чтобы развернуть его, не порвав, потребовалась целая вечность. Когда, наконец, я справился, то увидел лишь пустой лист и два слова, напечатанных заглавными буквами в самом верху.

«СПАСИ ОТЦА»

Меня словно молнией ударило. Лист вылетел из рук, я подпрыгнул на раскладушке, она коротко скрипнула. Взгляд автоматически скользнул по голой стене — в своей квартире там у меня висели круглые часы, здесь же лишь голые розоватые обои. Рука потянулась за телефоном к карману пиджака, но тут я вспомнил, что снял его и повесил на стул, а потом меня прошила и вовсе ужасающая мысль — МОБИЛЬНИКА ТАМ НЕ БЫЛО. Его не было уже на выходе из вытрезвителя — я понял это задней мыслью. Карман был пуст, я чувствовал странное беспокойство, но еще не оклемался и не смог сразу адекватно оценить обстановку.

Сколько же времени?! Сквозь серую тюль брезжил рассвет. Я прикинул — должно быть около пяти утра. Сколько у меня оставалось времени?

Я встал с раскладушки. Голова раскалывалась, но соображала — что, учитывая все обстоятельства, уже было неплохо. Снял пиджак со спинки стула, просунул руки в рукава, ощутил в боковом кармане пачку денег и мне стало чуть легче. Леший не подвел, не украл, не грохнул меня, в конце концов.

Стараясь не наступить ни на один клочок бумаги, я вышел на кухню, открыл кран и умылся холодной водой. Потом нашел граненый стакан, сполоснул его и жадно выпил сначала один, потом второй и, наконец, третий раз. Вода была ледяная, вкусная и я вдруг вспомнил, что раньше никому бы и в голову не пришло идти в магазин и покупать там воду в пластиковых бутылках.

— Воду, Карл! — прошептал я и внезапно улыбнулся. Мне показалась удивительно комичной мысль о том, что я заявлюсь в местный универсам и спрошу там, есть ли у них в продаже обыкновенная чистая питьевая вода. «Потому что через сорок лет воду из крана пить будет нельзя», — отвечу я на недоуменный взгляд молоденькой продавщицы, только что вышедшей из торгового техникума.

Тем не менее, пришедшая в голову мысль, так меня развеселившая, улетучилась спустя мгновение, и я осознал, что перед глазами стоит девочка — та самая девочка за дверью. Света. Ее сонное лицо смотрело прямо на меня. По телу поползли мурашки. Я тут