маленькими петушиными рожками, который, очевидно, играл роль главного шоумена, неоднократно подводил группы новичков к дверям хижины и, видимо, давал им много поучительной и забавной информации.

Один частый и очень странный маневр поначалу сильно озадачил меня. Я заметил, что время от времени два или три кавалера, занятые оживленной беседой, вдруг опускали свои красные усики, поднимали в воздух свои белые задние конечности и взмахивали задней парой ног в весьма нелепой и смешной манере. После неоднократного наблюдения за этим любопытным действием я пришел к поразительному выводу, что это похоже на "муравьиный смех", или, во всяком случае, это способ муравьев-всадников выразить свои восторги или крайний интерес к тому, что они узнали.

Если эта интерпретация верна, то мой бывший пленник, и, увы! я должен добавить, мой будущий наставник, несомненно, был в некотором роде остроумен, потому что не успел он подергать своей неизменной антенной в мою сторону и начать "говорить", как его слушатели, в едином порыве, опускали свои розовые головы к земле, поднимали свои мясистые конечности вверх и конвульсивно брыкались в течение нескольких секунд.

ГЛАВА III

Это продолжалось, наверное, час или больше, а так как постоянно прибывали все новые и новые муравьи, то перед хижиной уже собралась большая толпа. Вскоре обезьяна, по-видимому, движимая своим наездником, который по-прежнему сидел у нее на голове, вылезла из дверного проема. Я уже собирался последовать за ним, но он повернулся, как бы говоря, что хочет оттолкнуть меня, и в тот же момент стрекоза спикировала вниз и фактически преградила мне путь.

Вскоре после этого обезьяна вернулась с парой спелых бананов, которые она положила передо мной на чистый пол хижины. Почувствовав сильный голод, я сразу же принялся очищать один из бананов, и это действие, очевидно, вызвало большое волнение среди толпы зрителей. Их алые усики стали неподвижными, а каждая пара фиолетовых сложных глаз была обращена на меня. Когда я в два приема съел первый банан, в толпе зрителей, казалось, возникла какая-то волна сдерживаемого восторга, а затем каждая розовая голова опустилась на землю, и вся толпа превратилась в массу белесых брюшек и яростно жестикулирующих лапок.

Я как раз съел свой второй банан, когда меня встревожил приглушенный рычащий звук, который, казалось, доносился прямо за хижиной. Вскоре после этого огромный самец ягуара прошел передо мной по мощеной поверхности и исчез на одной из узких тропинок, ведущих в лес. Никто из белых муравьев не обратил на него внимания, но я отчетливо видел голубую стрекозу, парящую над его головой. Может ли быть, что такой крупный и грозный хищный зверь содержится в неволе у этих необычных насекомых? Обезьяна-капуцин, казалось, не очень расстроилась при виде своего кровного врага, хотя, очевидно, испытала некоторое облегчение, когда ягуар ушел.

Бананы только усилили мой голод, и я уже подумывал, не придется ли мне и дальше питаться столь скудной пищей, когда увидел длинную процессию больших коричневых рабочих муравьев, копошащихся над трехдюймовым валом. Когда они приблизились, я заметил, что каждый муравей что-то несет в своих челюстях. Маленькая обезьянка, снова действуя словно по команде, подбежала к одному из соседних банановых деревьев и оторвала кусок листа размером с лист бумаги. Она положила его на пол хижины, как раз когда появились предводители новой процессии. В течение следующих десяти минут в хижину непрерывно входили коричневые муравьи-рабочие (которые, похоже, принадлежали к нескольким распространенным южноамериканским видам) и раскладывали свою ношу на банановом листе, пока в куче не оказалось фунт или больше гранул бурого цвета, очень похожих на крупу из корня маниока. Я задумался, что бы это все могло значить, и некоторое время после ухода последних тружеников сидел, глядя на кучу на листе. Очевидно, кавалеристы внимательно наблюдали за мной, как бы спрашивая, что я буду делать дальше. В конце концов, следуя примеру маленькой обезьянки, я взял в руку несколько гранул и попробовал их на вкус.

Что это было за вещество, я не имею ни малейшего представления, но оно показалось мне не только очень вкусным, но и очень питательным. Гранулы были довольно мягкими и имели сладковато-ореховый вкус, который, тем не менее, немного напоминал мне трюфели. Я заметил, что когда я сжимал горсть гранул вместе, они слипались в массу или лепешку, которую было гораздо удобнее есть не имея никаких столовых приборов, чем отдельные зерна. За короткое время я съел весь запас, а также еще один банан, который принес мне маленький капуцин. К тому времени, когда мой голод был утолен столь новой и превосходной пищей, которую я съел, чувство слабости, которое я испытывал с тех пор, как меня ужалили солдаты-анты, совершенно исчезло.

Удивляясь необычайному интеллекту муравьев-кавалеристов, которые, очевидно, обладали достаточными знаниями о качестве и количестве пищи, необходимой человеку, я начал относиться к своему плену почти как к забаве. Тогда я нисколько не сомневался, что скоро найду способ перехитрить своих опекунов и сбежать к своему каноэ.

Увидев, что я сыт, и, видимо, проявив не меньший интерес и веселость, толпа наездников на жуках рассеялась. Однако я заметил, что на вершине вала дежурит усиленный караул солдат, и однажды, когда я попытался высунуть голову из дверного проема, я обнаружил, что стрекоза все еще стоит на страже. Мой маленький наставник прижался ко мне и заснул, и тут я заметил, что муравей-наездник больше не занимает свое место на его голове.

После того, как нас оставили в покое примерно на пару часов, конный отряд во главе с моим знакомым петушиным гребнем снова подъехал к хижине. Маленькая обезьяна сразу же подошла к дверному проему и присела, как бы повинуясь своим хозяевам, и в тот же миг крошечная колибри, которая несла на своем хохолке цвета топаза двух или трех сидящих на ней наездников, спикировала вниз и на мгновение уселась на голову капуцина. Когда птица снова улетела, я заметил, что розово-белый муравей снова занял свое место среди волос прямо над лбом обезьяны.

Маленькое существо снова ухватилось за мой палец, как бы желая вытащить меня из хижины, и на этот раз, усвоив, что таким указаниям лучше всего повиноваться быстро, я последовал без возражений. Наездники, как и прежде, скакали вокруг меня на своих быстроногих жуках, а эта проклятая стрекоза снова угрожающе висела прямо над моей головой. Когда мы вышли на узкую тропинку между двумя плотными стенами растительности, я с ужасом увидел, что по этой самой тропинке ко мне приближается огромный ягуар. Будучи совершенно беззащитным,