свидетельствовало о сильном жаре, возникшем при его разрушении. Очертания главных магистралей все еще были слабо различимы, хотя плавящиеся здания, словно лава, стекали на улицы, отчасти уничтожая их. То тут, то там виднелся стеклянный купол, где когда-то стояло необычайно высокое строение, и таким образом очертания города имели странное сходство с его прежним обликом, примерно такое же, как мрачные очертания трупа, на который набросили простыню, на живого человека. Вдоль всего берега лежали жалкие остовы полуразвалившихся пароходов. Молодые люди миновали это мрачное прокалённое кладбище в глубоком молчании, держась прямо по широкому Гудзону. Никакие признаки жизни не встречали их, пока они не приблизились к Покипси, когда они увидели, что над домом, расположенным на вершине холма, развевается сверкающий флаг – "Звезды и полосы". Каким-то образом само его движение на ветру давало надежду на то, что жизненная искра в Америке не совсем погасла. Великая печаль, угнетавшая путешественников, развеялась, и они разразились радостными возгласами. Один из молодых людей бросился в рубку и принес "Юнион Джек", который быстро подняли на мачту, и преподобный капитан дернул за шнур, который впервые за время плавания дал волю реву парового свистка, вызвав эхо на холмах по обе стороны благородного речного потока. Мгновенно на веранде дома, украшенного флагом, показался отблеск белого летнего платья, затем еще один, и еще, и еще, пока не насчитали восемь человек.

И в заключении

Последовавшие за этим события относятся скорее к области романтики, чем к спокойному, трезвому изложению фактов, как в данном случае, впрочем, эта тема была излюбленной у поэтов и романистов, чьи перья были бы более способны, чем мои, передать справедливость этой международной идиллии. Америка и Англия объединились, как и предсказывал американский посол в Гилдхолле, хотя в момент произнесения своих слов он не имел ни малейшего представления о природе и полноте этого союза. Хотя нельзя отрицать, что беспрецедентная катастрофа, уничтожившая человечество в 1904 году, на первый взгляд, была бедствием, тем не менее, в этом массовом уничтожении можно проследить замысел благодетельного Провидения. В народе, который сейчас населяет землю, нет ни дикарей, ни воинственных владык. Об армиях не знают и не думают. На поверхности воды нет ни одного боевого корабля. Сомнительно, что всеобщий мир мог быть установлен на земле, если бы не уничтожение ревнивых, раздражительных, ссорящихся народов, населявших ее до 1904 года. Человечество было уничтожено однажды потопом и затем огнем, но будет ли человечество деградировать после второго уничтожения, как это произошло после первого, должно определить будущее.

1900 год

Пленение профессора

Луис Робинсон

ГЛАВА I

Сразу после того, как меня выдвинули на пост президента Британской ассоциации в Глазго, я решил по возможности получить кое-какие новые данные о "сельскохозяйственных" и листорезных (или сауба) муравьях Бразилии. Темой моей инаугурационной речи были выбраны "Последние достижения в энтомологии", и я знал, что научный мир по этому знаменательному поводу будет ожидать от меня чего-то большего, чем простое повторение сравнительно устаревших сведений.

Когда Рейнхардт вернулся из Верхних Амазонок, привезя с собой столь поразительную коллекцию новых для науки насекомых, он сообщил мне, что южная и более влажная часть региона Ла Монтана необычайно богата на муравьев, а среди восточных предгорий Анд все еще остается несколько сотен квадратных миль, которые никогда не были исследованы натуралистами.

Поэтому я решил посетить этот регион, и (если быть кратким) пересек Атлантику и быстро и без происшествий добрался по реке до Барры, где Рио-Негро впадает в Амазонку. Барра, как многие из моих читателей, несомненно, помнят, это город, ставший историческим благодаря Бейтсу и Уоллесу, и расположенный почти в тысяче миль от устья великой бразильской реки. Здесь мне посчастливилось найти небольшой торговый пароход, который собирался отправиться к Журуа, большой реке, которая впадает в Амазонку с юга примерно в шестистах милях выше. Таким образом я доплыл почти до Каранари на реке Джуруа, где из-за опасных порогов я был вынужден оставить пароход и продолжить путь на каноэ.

К счастью, мне удалось найти команду из шести выносливых речных индейцев, которые согласились плыть на веслах до Сигано. Они были, я полагаю, членами некогда процветающего племени пассе, о котором говорили Гумбольдт и Бейтс; они оказались не только отличными гребцами на каноэ, но и неплохо знали португальский язык. В Сигано я, к сожалению, был вынужден нанять еще одну команду индейцев, принадлежащих к более низшей и примитивной расе, поскольку я не мог убедить моих цивилизованных и послушных пассе следовать со мной дальше.

В конце концов, продвигаясь вверх по притоку Ягары (который, хотя и шире Темзы в Кингстоне, я не могу найти ни на одной карте), я приблизился к неисследованному району недалеко от места, где проходят границы Бразилии, Боливии и Перу. Теперь я оказался среди предгорий Анд, в густо заросшей лесом местности, изобилующей разнообразными птицами, растениями и насекомыми. По мере нашего продвижения атмосфера становилась все более влажной, пока не стала почти такой же насыщенной влагой, как русская баня. Уже невозможно было сохранить сахар или соль в кристаллическом состоянии, и даже черный порох при контакте с воздухом превращался в полужидкую пасту.

Здесь я приобрел несколько ценных образцов и собрал много новых и интересных фактов. Хотя времени у меня оставалось все меньше, я решил, прежде чем возвращаться, проникнуть в этот интересный и богатейший край как можно дальше.

Когда мы прошли около пятидесяти миль вверх по Ягаре, моя команда индейцев бура (это были желтокожие, суровые дикари, по-видимому, родственные ботокудо), хотя, очевидно, и не боялись тяжелой работы на веслах и гребли вверх по быстрому мелководному потоку, или тяжелой работы, связанной с частыми переправами, проявили сильное нежелание идти дальше. В конце концов, когда я приказал им повернуть вверх по узкому ручью, впадающему в поток с запада, они упорно игнорировали мои пожелания и продолжали держать каноэ вблизи противоположного берега, давая мне понять, что в районе западной стороны Джагары существует какая-то большая и таинственная опасность, которой следует опасаться.

В ответ на мою просьбу рассказать о ней, туземцы сообщили мне (в основном с помощью жестов и индийского языка), что они очень боятся каких-то существ небольшого размера, которые населяют этот район и имеют привычку захватывать и держать в жестоком рабстве любого человека, вторгшегося в их владения. По жестам моей команды я понял, что эти предполагаемые сверхъестественные существа были чем-то сродни нашим европейским феям или брауни, а их основной рассказчик,