Шрифт:
Закладка:
Как и Герман, беглец не выжил.
Отрыв
Программа «Кинотавра» 2007 года обещала интригу: в конкурсе первая режиссерская работа Александра Миндадзе «Отрыв», председатель жюри – Вадим Абдрашитов. Шутили, что пятидесятивосьмилетний Миндадзе получит приз за лучший дебют. В сочинском Зимнем театре, плохо подходящем для кинопоказов, акустическая система зажевала половину сумбурных диалогов, почти никто ничего не понял. По своему воздействию фильм о последствиях авиакатастрофы напоминал линчевский «Малхолланд драйв» с его расплавленной реальностью. «Слишком много лакун и черных дыр» (Антон Долин); «аутичный фильм», «неразборчивые каракули», «энергетика с экрана прет невероятная, но толку от нее мало» (Александр Шпагин); «разорванное в клочья повествование», «психоделическое ощущение – это как слышать цвет или находиться в трех местах одновременно» (Василий Корецкий); «скорее всего, Александр Миндадзе взялся за режиссуру не то чтобы от хорошей жизни» (Ирина Рубанова) (97). Расходились из зала в восторге и недоумении.
Этот год был одним из лучших в истории фестиваля: с «Отрывом» в конкурсе соревновались «Груз 200» Балабанова, «Два в одном» Киры Муратовой, «Кремень» Алексея Мизгирева, «Русалка» Анны Меликян. Главный приз получил фильм Алексея Попогребского с симптоматичным названием «Простые вещи», приз за дебют – ученик Абдрашитова Мизгирев. Дискуссия по поводу «Отрыва» была сметена скандалом в гильдии кинокритиков, то ли случайно, то ли нарочно не поддержавшей балабановский гран-гиньоль (98).
За два года до того фестиваль был выкуплен у создателя, эксцентричного бизнесмена перестроечной поры Марка Рудинштейна, двумя партнерами – Игорем Толстуновым и Александром Роднянским, будущим продюсером фильма «В субботу». Романтическая эпоха танцев на столах уходила в прошлое, новый менеджмент мгновенно профессионализировал мероприятие. Покупка «Кинотавра» – выражение тех смутных надежд на скорейший подъем русского кино, в котором кинематографу авторскому отводилась роль лаборатории для массовой индустрии. Те же надежды питали и арт-хаусные амбиции владельца компании «Централ партнершип», создавая почву для неожиданного режиссерского дебюта Миндадзе.
Как многолетний симбиоз Абдрашитова и Миндадзе не имеет аналогов в истории мирового кино, так и переход Миндадзе в другой разряд трудно с чем-либо сравнивать, сколь регулярно ни случались бы режиссерские дебюты сценаристов. Возможно, единственная близкая аналогия при всем радикальном несходстве судеб – Пьер Паоло Пазолини, который родился поэтом и остался поэтом в кинематографе. Приход Пазолини-сценариста в кино был также обусловлен эпохой: по свидетельству сценаристки Сузо Чекки д’Амико, постоянного соавтора Висконти и Де Сики, в послевоенные годы в Италии попростуне существовало интеллектуалов, так или иначе не работающих в кино. Ко времени своего режиссерского дебюта в 1961-м Пазолини уже был соавтором «Ночей Кабирии» и десятка других фильмов. Не упомянутый в титрах, во время работы над «Сладкой жизнью» он снабжал Феллини информацией о римских городских низах. Интерес интеллектуала к простому человеку, попытка проникнуть в его мир и побыть на его стороне объединяет Пазолини и Миндадзе, как и желание переплавить текст в изображение, как и укорененность в национальной литературе, как и завороженность пролетарской маскулинностью, проявленная столь по-разному и в разных условиях.
«Время танцора» (1997)
Катя – не любовница, а любовь персонажа Юрия Степанова. Русского офицера, застрявшего на поле боя, хотя война, кажется, уже давно позади.
«Время танцора» (1997)
Советский милитаризм, казачество, архаичный имперский колониализм – все, что стало таким видимым в новом веке, было объяснено во «Времени танцора» потерянностью постсоветского человека и потерянностью человеческого существа как таковой.
«Отрыв» (2007)
Люди в форме, так часто возникающие у Миндадзе, хороши еще тем, что имеют форму – некое определенное агрегатное состояние, от которого в дальнейшем возможны отступления.
«Отрыв» (2007)
Экран, как в японском хорроре про роковую видеокассету, оказывается проницаемым: голая женщина «смотрит с экрана на гостя, как он вытаскивает деньги у мужа из пиджака».
«В субботу» (2011)
Там девушка не захочет бежать от горящего реактора, потому что с утра заняла очередь за дефицитными «румынскими лодочками».
«В субботу» (2011)
Валерий Кабыш – мелкий инструктор, который не сделал карьеру.
«В субботу» (2011)
Путешествие героя становится постоянной погоней за ложными целями: и девушка не совсем его, и бывшие друзья-музыканты не совсем его друзья.
«В субботу» (2011)
Фильмом «В субботу» Миндадзе, как и сама история, попрощался с советским человеком и советской реальностью.
«Милый Ханс, дорогой Петр» (2015)
На замысел фильма повлияла триеровская «Меланхолия», в которой планета-убийца приближалась к Земле с той же неотвратимостью, с какой к взвинченным немецким специалистам на советском заводе приближается мировая война.
«Милый Ханс, дорогой Петр» (2015)
Вилли – бабник, латентный гей, алкоголик и пошляк, в финале обнаруживающий страстное нежелание ходить строем.
«Милый Ханс, дорогой Петр» (2015)
Разговоры о стекле так же невыносимы, как положение героев, связанных кредитами, детьми, другими обязательствами, и из-за своей беспомощности вызывающих у местных глухое презрение.
«Милый Ханс, дорогой Петр» (2015)
Помимо технических трудностей, для самого автора большим испытанием стал и немецкий язык картины.
«Милый Ханс, дорогой Петр» (2015)
Отто, строчащий доносы на товарищей и умоляющий Ханса повторить трюк с перегретым цехом (тела не в счет, раз получилась линза), – тот самый (по классификации Дороти Томпсон) «уже нацист».
«Милый Ханс, дорогой Петр» (2015)
Все женщины влюблены в Ханса – алхимика, создающего стекло из человеческой крови.
