– Чем мы вам так насолили?

В трубке послышался вздох.

– У меня с вашим братом связан, скажем так, не самый приятный опыт в жизни, – ответил он и попытался вернуть разговор в прежнее русло. – В моей семье проблем хватает и без толпы репортеров, которые непременно начнут дежурить у дверей, прознай они, кто такой Чендлер. Я не имею в виду присутствующих.

«И на том спасибо!» – подумала я, а в голове уже выстроился ряд новых вопросов, причем не только про дедушку Флинна.

– Что это за неприятный опыт общения с журналистами?

Я почти слышала, как шевелятся его мозги.

– Скажем так, дело касалось личных отношений.

– А-а.

Конечно, хотелось расспросить поподробнее, но оглушающая тишина на другом конце провода вынудила меня промолчать. По крайней мере, пока.

Мысли сами собой вернулись к поразительной новости о Чендлере.

– Как давно вы уже знаете? – спросила я, не сумев скрыть свой энтузиазм.

– Что мой дед – Чендлер?

– Да.

– Лет с пятнадцати, то есть… вот уже двадцать лет. Мой отец узнал об этом случайно. Навещал когда-то деда, они поцапались, и тот ляпнул сгоряча. – Флинн усмехнулся. – Отец поначалу решил, что дед заговаривается, но потом увидел наброски картин, появлявшихся на улицах. И еще дед знал секретную подпись Чендлера – ту, по которой распознаются подделки или работы подражателей.

– Черная «Ч» в рамке! – восторженно воскликнула я. – Она обязательно зашифрована в каждом рисунке.

– Точно… – протянул Флинн. – А вы откуда знаете?

– Мой бывший парень работал в одном из центральных изданий. Чтобы они не попали впросак с подделкой, Чендлер связался с газетой и, не выдавая себя, сообщил, как будет подписывать все свои будущие работы.

Мама дорогая! Какой получился бы сенсационный материал! Мечта любого журналиста. Я с трудом сдерживала пыл и никак не могла успокоиться. Перед глазами замелькали кадры воображаемого интервью с Чендлером, а внизу – бегущая строка с моим именем. Пришлось себя одернуть. Ведь я дала слово.

– Обещаю никому не рассказывать, – еще раз заверила я Флинна. – Но если вы или ваш дедушка передумаете и решите раскрыть его личность, обращайтесь.

– Он со мной и говорить-то не желает. – Парень вздохнул. – Ничего удивительного. Семья у нас, прямо скажем, необычная. Да вы и сами, наверное, уже догадались.

– Когда вы в последний раз виделись с дедушкой?

Собеседник неловко откашлялся:

– Лет пять назад.

– Что?!

– А что такого? Не все семейства пекут вместе пироги и собираются по воскресеньям у рояля.

«Пекут вместе пироги и собираются у рояля»? Что за семьи он имел в виду? Наша, например, в жизни такого не вытворяла. У меня возникло желание пошутить, но что-то подсказало, что Флинну не до шуток.

– Мой дед – нечто вроде увесистого пестрого альманаха на висячем замке, – продолжил он. – Коллекция никому не доступных тайн. Держит людей на расстоянии.

«Как и ты», – решила я про себя. А вслух сказала:

– В таком случае какие есть варианты?

Флинн фыркнул.

– Да никаких. Дед на мои звонки не отвечает – и все дела.

– Разве вам не любопытно узнать про Мерри-Вуд и почему дедушка всех заверил, что дом продан?

– Я его причудам больше не удивляюсь, – проворчал Флинн. – Он сам себе закон. Мои родители говорили, что он заживо похоронил себя в этом Кернтиллохе. – В его тоне звучала неприкрытая досада. – Послушайте, мисс Бакстер, я понимаю, что вам очень любопытно и вы хотите помочь этой вашей Лили, но на вашем месте я просто забыл бы про найденное письмо и спокойно жил дальше.

Я насупилась:

– В том-то все и дело, что Лили не может просто забыть и спокойно жить дальше.

– Иногда полезно смириться с обстоятельствами, – отозвался Флинн. – Вы вообразили себя эдакой доброй феей…

Я вжала телефон в ухо:

– Как вы сказали?!

– Вы идете напролом, пытаясь решить чужие проблемы и всех осчастливить. – Он презрительно фыркнул. – В жизни все иначе.

Внутри все кипело от злости.

– Возможно, вам с вашим пессимизмом и нравятся натянутые отношения в семье, когда никто друг с другом не разговаривает, но не всем такое по душе. – Я разошлась не на шутку. Со скрежетом отпихнула от себя стул и, не давая собеседнику и слова вставить, продолжала: – И позвольте напомнить: «эта моя» Лили серьезно больна. Я не могу и не стану поворачиваться к ней спиной!

Только теперь я перевела дух.

– Прошу прощения, мистер Тэлбот. Несмотря на свое упрямство и непокладистый характер, Лили мне не безразлична. Я правда хочу ей помочь.

– Флинн, ты где? – послышался женский голос на другом конце провода. – Мы опаздываем!

Я уставилась на телефон. Похоже, собеседнику было не до меня. Вот тебе и интроверт, который никого к себе не подпускает. Выходит, не подпускает только некоторых…

Меня охватило необъяснимое раздражение.

– Вы, похоже, сильно заняты, – резко сказала я. – Так что не буду вас больше задерживать и вообще впредь о чем-либо просить. Спасибо, дальше справлюсь сама.

В тот же вечер я отыскала деревню Кернтиллох на Гугл-картах и сайте деревень Шотландии. Я не раз проезжала мимо тех колоритных деревенских магазинчиков, почтового отделения и старомодной телефонной будки у окраины, но желания задержаться там раньше как-то не возникало. То ли дело теперь…

Собака дремала у моих ног, пока я удерживала ноутбук, балансирующий на подлокотнике дивана.

– Угадай, Харли, куда мы поедем гулять в воскресенье?

Я припарковала машину на краю деревенского луга – безмятежного, аккуратно скошенного изумрудного пространства, еще покрытого инеем. Над деревьями возвышался церковный шпиль. Звон охрипших колоколов возвестил о том, что наступило воскресное утро.

Харли спрыгнула с заднего сиденья машины, и я взяла ее на поводок.

– Давай, малыш, навестим-ка одного неприветливого старика.

Я опустила руку в сумку и нащупала там письмо.

Какая-то женщина с безупречно уложенной седой шевелюрой деловито подметала крыльцо газетного киоска. Из открытой двери доносился треск радио, передающего рождественские гимны.

Мы с Харли направились туда через луг.

– Простите. Вы нам не поможете? – Женщина с улыбкой наклонилась погладить благодарную Харли. – Вы, случайно, не знаете, где живет мистер Флинн Тэлбот?

Она посмотрела на меня так, словно я ее обокрала:

– Зачем тебе понадобился этот старый хрыч?

Я изобразила вежливую улыбку, проигнорировав вопрос:

– Насколько я понимаю, он живет где-то поблизости?

Женщина выпрямилась и скрестила руки на груди.

– К сожалению, да.

– Почему «к сожалению»?

– А ты тут кого угодно спроси, – с вызовом ответила она, – всякий скажет: такого злобного старикана еще поискать! С нами не якшается. В деревне его и видят