мы не наблюдаем ни чрезмерной категоричности суждений, ни недовольства окружающим обществом, ни озабоченности собственным телом или эмоциями, ни психологических сдвигов, свойственных обычным подросткам. Характером они куда более походили на «детей войны»: во всем послушные старшим, бескорыстно действующие «на благо дела» (то есть общего успеха миссии), они легко забывали мелкие личные разногласия, всецело сосредоточившись на вверенном им задании. Хотя, конечно, в отличие от «детей войны», наши «космические дети», чем-то напоминающие героя-робота из «Его звали Роберт» (см. главу 4), так сказать, «подростки телом, душой – роботы», были озабочены не столько своим физическим выживанием, сколько возможностью внести посильный вклад в большое общее дело.

Безусловно, такая картина может показаться чересчур «черно-белой»: в конце концов, и «Москва – Кассиопея», и «Большое космическое путешествие» были проникнуты духом юного безрассудства, игры, легкомыслия и детской влюбленности. При этом герои «Большого космического путешествия» – Федя (Сергей Образов), Саша (Игорь Захаров) и Света (Людмила Берлинская) – даже младше героев «Москвы – Кассиопеи» и «Отроков во вселенной». Если «отрокам» в двух последних фильмах действительно позволили отправиться в экспедицию по намеченному ими самими плану, то экипаж для «Большого космического путешествия» набирался через всесоюзный конкурс; под конец зритель узнает, что полет на самом деле был симуляцией, а Света, Саша и Федя оказываются обычными детьми, еще слишком маленькими и неопытными для космоса. Тем не менее миссия их старших и более опытных товарищей, отправившихся покорять космос на звездолете ЗАРЯ[66] (экипажем из семи человек – трех девочек и четырех мальчиков), также в итоге могла сорваться, если бы не своевременное вмешательство безымянного И. О. О. (Исполняющего Особые Обязанности, сыгранного И. Смоктуновским). Экспедиция к предположительно обитаемой планете в созвездии Кассиопеи, откуда на Землю поступали странные сигналы, чуть было не провалилась вследствие нерасторопных действий пробравшегося на борт Федьки Лобанова (Владимир Басов-младший). Мальчик случайно активирует комбинацию команд, из-за чего корабль превышает скорость света, летит, опережая время, и достигает пункта назначения на двадцать шесть лет раньше срока. Вместе с тем совершенно очевидно, что такие «безрассудные» эпизоды не являлись самостоятельными субнарративами: они требовались либо для развития сюжета, либо для использования спецэффектов (ведь случайно нажатая подростком кнопка – прекрасный повод снять сцену с невесомостью). Все это гораздо меньше влияло на ход сюжета, чем, к примеру, безудержный вихрь необъяснимых событий, вызванных проделками парочки братьев-шалунов в постсоветской «Азирис Нуне». В «Москве – Кассиопее» четырнадцатилетние пионеры Витя и Федя могли поругаться и даже подраться из-за полученной Витей перед полетом анонимной любовной записки, но все это напоминало не столько романтический рыцарский поединок, сколько стычку младшеклассников, пытающихся показать, что девчачьи чувства мальчишкам нипочем. Подобные сцены, а также сугубо товарищеские отношения с девочками и живейший интерес мальчиков к технике побуждали зрителя видеть в героях скорее детей, чем «юных взрослых», несмотря на их формально подростковый возраст. В «Отроках во вселенной», продолжении «Москвы – Кассиопеи», Федя вновь станет причиной неожиданных проблем, оказавшись в инопланетном подземном городе без связи с остальной командой. Впрочем, дух товарищества восторжествовал: отважные друзья находят Федю, попутно спасая местную цивилизацию. Советским ребятам удается уничтожить враждебных роботов, захвативших власть и практически истребивших местную гуманоидную расу своих создателей. И в дилогии «Москва – Кассиопея» / «Отроки во вселенной», и в «Большом космическом путешествии» инопланетные миссии служили своего рода тренировочной площадкой, полигоном, где дети и подростки могли продемонстрировать впечатляющую гражданскую сознательность, доказав, что готовы ко взрослой жизни.

Рис. 5.1. «Москва – Кассиопея». Сцена в невесомости

Рис. 5.2. «Через тернии к звездам». Степан и Нийя на даче родителей Степана

Подобная динамика сохранялась и в случаях, когда в фокусе внимания оказывались ребята постарше и даже юноши. Так, Степан Лебедев (Вадим Ледогоров) из фильма «Через тернии к звездам» – курсант Института космонавтики, то есть официально вполне взрослый, выглядит как повзрослевшая версия вышеописанных детей и подростков: он образован и вежлив, прекрасно социализирован, помнит о семейном долге, любит и уважает свою бабушку и следует всем нравственным нормам, которые провозглашает и воплощает собой его отец.

Его отец – ученый, специалист по внеземным контактам; он настаивает, чтобы к нему в дом поселили экстравагантную и завораживающе красивую Нийю (Елена Метелкина) – инопланетянку-гуманоида, чей космический корабль потерпел крушение, – желая лучше изучить ее и постараться наладить контакт. При этом многозначительно подчеркивается, что «контакт» – может быть исключительно двусторонним. При всей относительной консервативности взглядов на личные отношения в советской детско-юношеской фантастике, Степан и Нийя, оба взрослые и половозрелые, влюбляются друг в друга, преодолев таким образом дихотомию «человеческое – нечеловеческое». Степан всячески старается приобщить Нийю к земной жизни, но в итоге долг все же заставляет ее вернуться на родную погибающую планету Десса.

Фильм может быть понят как «финальный аккорд детства», или «прогресс на пути к взрослой жизни», – ведь молодые герои в итоге делают выбор в пользу общего дела: Нийя, по ходу фильма все активнее участвующая в земной жизни, принимает решение пересилить вживленный ей в мозг «центр послушания», заставлявший ее подчиняться властям родной планеты, влюбляется, но потом одолевает и это последнее, романтическое искушение и возвращается на Дессу; Степан, исполненный идеалистических представлений о бескорыстной любви и трансгрессивных порывов, вызванных первым юношеским чувством, возвращается домой, в семейную ячейку, к коллективному труду. Так коллективно пропагандируемая мораль позволила бесполому будущему восторжествовать над сентиментальным настоящим. Интересно, что структурно схожий процесс – интеграции, трансгрессии и катарсиса – был представлен и в «Человеке, который упал на Землю» (1976) Н. Роуга.

Экипаж как проверка на гендерную социализацию

Есть один важный аспект, который роднит «Через тернии к звездам» с детско-юношеской кинофантастикой. Каким бы ни было главное «испытание», через которое должны были пройти юные герои (полет в космос, встреча с инопланетянами и т. п.), параллельно с важностью товарищества и верностью Родине как высшей ценностью они усваивали еще один урок – гендерный. Причем урок этот предназначался скорее девочкам, чем мальчикам. Так, гуманоид Нийя в «Через тернии к звездам» не училась не только быть человеком, но и тому, что от нее ожидалось, как от земной женщины[67]. Ее удивительное волевое решение вернуться на умирающую планету было отчасти обусловлено как раз тем, что она была всего лишь гуманоидом, а не коренной жительницей Земли. Напротив, в «Москве – Кассиопее» и «Отроках во вселенной» девочки-космонавтки прекрасно усвоили отведенную им вспомогательно-декоративную роль в полете: никаких серьезных решений они не принимали, но при этом неизменно подбадривали и поддерживали «мужскую» часть экипажа.

В «Большом космическом путешествии» этот «урок» преподан еще более отчетливо: мечтательный характер космонавтки Светы подчеркивают песни (например, «Я заметила однажды» А. Рыбникова на слова И. Кохановского), то и дело мысленно возвращающие ее на Землю и сопровождающиеся «романтическим» набором спецэффектов. Фантазии Светы, представленные в видеоклипе – вставной музыкальной интермедии, служащей развлекательным отступлением и в то же время раскрывающей характер персонажа, – связаны как с ее напарником-мальчиком, так и с пресловутым женским началом – родной Землей. Клип начинается в самый критический момент повествования, когда Свете нужно выполнить рискованное задание. По сути, в нем вкратце отображаются ее размышления о предстоящем космическом путешествии, в которых она сама и ее товарищи-мальчики предстают юными покорителями космоса, решительными и серьезными. Но в фантазии Светы эти размышления тут же сменяются картинками земной жизни: ей видится зеленая