– Эдвард не доводит меня до того, что я хочу проломить ему голову.

– И это не кто-то из чистокровных? – продолжил Скэриэл, опустившись на корточки перед замотанной головой.

– Это не Хитклиф. Я могу держать себя в руках. Я ведь обещал.

Только слепой мог спутать тело с Хитклифом, но я снова поддержал шутку. Скэриэл усмехнулся.

– Так кто же наш прекрасный незнакомец?

– Я не знаю. Он вырубил меня электрошокером.

– А ты в отместку вырубил его навсегда. – Скэриэл оглянулся, увидел окровавленную подставку и указал на неё пальцем. – Вот этим? Оригинально.

– Он ругался с кем-то по телефону. Всё тут перевернул. Кажется, его нанял Тони.

Скэриэл поднял металлическую подставку и принялся осматривать её.

– Конечно, это был Тони. Наш дорогой мистер Эн. – Он повертел подставку в руках. – Тони такой тормоз, ты бы знал. Как он вообще управляет своей бандой?

– Он искал какие-то деньги. Ему нужны твои деньги?

Скэриэл лукаво усмехнулся:

– Поправка: ему нужны его деньги.

– Что?

– Ты всё правильно понял. – Он опустил подставку и взял в руки телефон чужака, лежавший рядом. – Я периодически ворую у мистера Эна. Я же говорил тебе, он нереальный тормоз. Всё никак не может понять, где утечка.

– Много уже… украл?

– Ну. – Скэриэл прикинул цифры в голове. – Точных сумм не скажу, но это здание куплено на его деньги. У него есть несколько точек, где он хранит наличку. Не счета, не банковские ячейки – в этом он немного старомоден. Время от времени я делаю набеги на эти точки. Беру так, чтобы было незаметно. Почти полгода прошло, но мистер Эн начал подозревать только сейчас.

– Я думал, что ты зарабатывал как переносчик.

– Этих денег было бы недостаточно. – Он говорил так спокойно, словно воровал не деньги у одного из самых опасных людей в Запретных землях, а газеты из почтового ящика.

– Он убьёт тебя, – тихо произнёс я.

– Пока не убил. Но, конечно, нам всем надо быть начеку.

– А с ним что делать? – Я указал на тело.

– Доставай лопаты, закопаем во дворе. Только нужно везде свет отключить.

– Во дворе?

– У тебя есть идея получше? – Правая бровь Скэриэла вопросительно выгнулась.

– Ну, может, где-то подальше отсюда?

– Ой, прости, конечно, сейчас я вызову такси. – Скэр театрально вытащил телефон из кармана куртки. – Давай в ковёр его и в багажник. По старинке.

– А позвонить Эдварду? Он-то на машине, – не унимался я.

– Джером, ты всё усложняешь и впустую тратишь время. Мы просто закопаем его во дворе и забудем об этом.

– Земля там промёрзла…

– Предлагаешь дождаться весны? А пока можем запихнуть тело в холодильник на кухне. Работники придут, а там этот, с пакетом на голове.

– Ладно, тогда я за лопатами, – сдался я.

– Вот и чудненько. – Скэриэл ухватился за ноги трупа и приподнял. – А я затащу его во двор. Выруби везде свет. Найдёшь нас по красным полосам.

Скэриэл потащил тело к двери. За ним правда оставались тонкие кровавые полосы, размазанные по полу.

– Пойду возьму ещё тряпку, – устало произнёс я, направляясь к кладовке.

На улице стало темно, как только мы выключили все лампочки. Спасал только лунный свет.

– Как насчёт закопать под деревом? – Я остановился рядом, держа лопаты.

Сейчас дерево выглядело особенно мрачно и зловеще.

– Лучше подальше, – покачал головой Скэриэл.

– Почему? Под деревом земля хуже? Типа корни мешают?

– Не в этом дело. – Он понизил голос. – Просто я уже там похоронил одного.

– Как это? – Я удивлённо уставился на него. Шутит, что ли?

– Да так. – Скэриэл махнул рукой, мол, пустяки. – Каждый может ошибиться.

– Кто там похоронен?

Мне стало тревожно, что всё это время дети бегали и скакали над чьим-то телом.

– Какой-то бездомный. Они жили тут до покупки дома. Я приехал и всех выгнал. Один всё никак уходить не хотел, – поморщился Скэриэл. – Сначала я был с ним даже вежлив, но он меня вконец разозлил. Я решил припугнуть его тёмной материей, но не рассчитал силы. Да и он оказался некрепким стариком… Одного удара хватило.

– Ужасно, – выдохнул я. Хотя, казалось бы, чему удивляться. Я два часа назад превратил чужое лицо в кровавую кашу.

– Самому неприятно, – грустно отозвался Скэриэл. – Говорю же, все ошибаются. В том числе и я.

Вот только от чужих ошибок не умирают. Я постарался просто не сосредотачиваться на этой новой информации. Мне хватило потрясений.

– Значит, не под деревом, – подытожил я.

– Ага. И не у забора. Нам надо его поменять.

Мы выбрали место и принялись копать. Земля еле поддавалась. Как я и думал, она промёрзла. Скэриэл усердно работал, так что я тоже старался не отставать. Не знаю, сколько прошло времени, но мы оба вспотели, сбросили куртки и копали, пока не образовалась метровая яма.

– Скоро уже будет светать, – проговорил Скэриэл, вытирая пот со лба. – Нужно быстрее похоронить.

Руки у нас были вымазаны в грязи, поэтому лоб Скэриэл тоже запачкал, как и лицо. Наверное, выглядели мы так, словно работали в шахте. Не знаю почему, но вид чумазого Скэриэла поднял мне настроение.

Мы опустили труп в яму и закопали. Вышло уже быстрее. К рассвету дело было сделано. Я валился с ног от усталости, но Скэриэл был бодр и полон сил.

– Иди поспи, – предложил он, когда мы вошли в дом: оба грязные, потные, с лопатами в руках.

– А ты?

– Хочу прибрать до открытия.

Я был так измучен, что не осталось сил на споры.

– Ладно. – Я медленно двинулся по лестнице, как вдруг он меня окликнул:

– Джером?

Скэриэл поднялся за мной, притянул к себе и крепко обнял.

– Спасибо, – тепло шепнул он.

– За то, что остановил его? – уточнил я, стоя столбом.

За то, что не сбежал, как трус? Не бросил наш дом? А ведь такие мысли у меня были.

– Нет. – Скэриэл стиснул меня крепче. – Спасибо, что остался жив.

20

Оркестр играл очередную симфонию Бетховена. Музыканты были в тёмно-синих костюмах и украшенных чёрными перьями пилотках. Под высоким расписным потолком исполняли трюки воздушные гимнасты в белых, сверкающих в темноте костюмах, а вокруг, огибая весь зал, под потолком парили два огромных дирижабля. Один двигался по часовой стрелке, второй – против. Они пересекались каждые полчаса, возвещая об этом взрывом конфетти. Гости только и успевали, что вовремя прикрывать ладонями бокалы. Тут и там слышались восторженные вздохи.

В центре, на небольшом помосте, факиры создавали из огня гигантские фигуры: двухметровых огненных тигров и львов, временами прыгавших над головами гостей и издававших безмолвный рык; грациозных фениксов с пламенным оперением; бабочек, порхавших с подноса на поднос и похожих на искристые бенгальские огоньки. К ним лучше не протягивать руки – можно получить ожог, о чём предупредили с самого начала фаер-шоу.

Я не приближался к факирам, предпочитая смотреть издалека. Меня пугал огненный лев, слишком напомнивший того, которого создал из тёмной материи Гедеон. Огромный хищник прыгал через круг пламени, грозно бегал по помосту, держа зрителей у импровизированной сцены в напряжении, свирепо рычал на факира, всё так же не издавая ни единого звука, и тот эффектно усмирял его ударами пылающего хлыста.

– Великолепно, – восхитился чистокровный, стоявший впереди; он похлопал и обратился к остальным: – Вы это видели? Прямо как настоящий.

Факир взмахнул рукой, и лев обернулся птицей, встрепенулся, широко раскинул крылья и взмыл ввысь, а после ринулся на гостей, которые в ужасе вскрикнули. Факир взмахнул ещё раз, и птица исчезла под бурные аплодисменты и возгласы облегчения, так и не задев зрителей.

На рождественском маскараде правили три традиционных цвета – серебряный, золотой и красный. Сверху крупными хлопьями падал снег, но не долетал до нас, а растворялся прямо на глазах. Он никак не беспокоил гимнастов, из чего я сделал вывод, что снег – не более чем световое шоу. Рядом с оркестром стояла пышная нарядная ель, макушкой достававшая до потолка. Под елью высилась гора подарков в ярких упаковках.

Из года в год программа рождественского бала менялась: в прошлом были русалки, фонтаны и киты изо льда, в этом темой стал цирк во всех его проявлениях. Неизменным оставалось одно – все гости надевали маски, пряча лица. А ровно в полночь мы были обязаны снять их и открыться друг другу.

Маски чистокровных заранее изготовлялись по индивидуальным дизайнам. Они не повторялись: у одних маски были вычурные,