затем использовал в качестве досье. Имя, возраст, статус, адрес, отношение к обучению, к Совету старейшин, мечты, навыки, интересы, увлечения, пожелания – всё это Скэриэл запоминал, чтобы в дальнейшем найти общие темы для разговоров. Конечно, не на все вопросы мы получали ответы. Я просматривал анкеты, и то и дело в графе «Адрес» или «Возраст» стоял прочерк; некоторые, особенно с богатой фантазией, писали вычурные диковинные имена; кто-то оставлял нецензурные надписи и порнографические картинки, считая, что это позабавит или разозлит меня. Подобные анкеты сразу летели в оранжевый лоток. Но Скэриэл не сбрасывал таких кандидатов со счетов, надеялся повлиять на них в будущем.

Скэриэл предупредил, что нам достаточно набрать около ста человек, ведь скоро он начнёт отсеивать ленивых, грубых, не контролирующих своё поведение, не способных к перевоспитанию – всех тех, кто не видит в нём лидера, а значит, может помешать в будущем. Затем мы вновь откроем двери для желающих, чтобы компенсировать потери. К концу лета Скэриэл планировал работать только с пятьюдесятью людьми, но как именно – не уточнял. Не исключалось, что и прошедшие ранее кандидаты могут отсеяться. Скэриэл строил большие планы, на которые я по-прежнему смотрел скептически.

В первую же неделю существования Дома Спасения и Поддержки Скэриэл завёл традицию: при каждом своём шумном приезде он привозил сладости, газировку, фастфуд. Старшим из наших посетителей было лет по восемнадцать, но они так же радовались этим угощениям, как и младшие, которым только-только должно было стукнуть десять. Людей было ещё мало, около дюжины, но восторженные слухи о щедрости Скэриэла быстро разлетелись по ближайшим улицам и стали нам отличной рекламой.

После четырёх подобных приездов у многих выработалась привычка радостно ждать его после обеда. По его словам, это нужно было, чтобы за его образом закрепились положительные эмоции. Он быстро привлёк внимание, но на одной еде останавливаться не собирался. Во второй месяц он стал приезжать реже, и все то и дело спрашивали о нём то у меня, то у Эдварда, то у остальных работников.

Во время обеда в прошлый четверг Скэриэл неожиданно появился в столовой под одобрительный гул. Он встал во главе центрального стола, чтобы его видели даже с дальних мест, и, взяв чужую ложку, принялся отбивать ритм, ударяя ею о столешницу. Его призыв был прост – поторопить поваров с раздачей еды. Он лукаво улыбался, подначивая присоединиться близко сидящих низших.

Я в ужасе наблюдал за тем, как весь стол подхватил свои ложки и присоединился к импровизированному ритму. Глаза у сидящих горели, они смотрели на торжествующего Скэриэла. Девочка, у которой он забрал ложку, била по столешнице кулачком. Скэриэл заговорщически подмигнул ей. Вскоре к ним присоединились подростки справа – тоже принялись отбивать ритм ложками. В первые секунды выходило сбивчиво, но затем они приноровились и вошли во вкус. Следом присоединились подростки с левого стола. Гул стоял ошеломительный, как будто началось землетрясение. Казалось, я чувствую, как дрожит с ними в одном ритме земля под ногами. Рядом тихо хмыкнул Эдвард; мне пришлось подойти к нему ближе, чтобы понять, о чём он говорит.

– Нет, ты глянь. Они его уже слушаются.

Я удивлённо наблюдал за тем, как тихие низшие, которые прежде никак себя не проявляли и держались в стороне, громко стучат ложками вместе с остальными.

Когда начали разносить еду, Скэриэл уверенно поднял руку – все издали победный клич. Сначала замолк центральный стол. Чуть погодя – соседние. Сейчас они уже больше походили на сплочённый коллектив, о котором так грезил Лоу.

Около минуты дети и подростки возбуждённо верещали, но успокоились, едва Скэриэл громко ударил пару раз кулаком по столу, а затем поднёс к губам палец. Это было невероятное зрелище. Они только что голосили, как невменяемые, а затем один за другим затихли, заинтересованно поглядывая на Скэриэла. Все воспринимали происходящее как игру и активно участвовали в ней.

– После обеда вас угостят пирожными из Центрального района! – торжественно объявил Скэриэл, когда наступила тишина. – Приятного аппетита!

Он театрально поклонился и под аплодисменты и одобрительные крики покинул столовую.

– Вот актё-ёр, – довольно протянул Эдвард, проводив его взглядом.

Позже Скэриэл объяснил, что управлять толпой подростков проще, если сначала ты зарекомендуешь себя с положительной стороны, проявишь лидерские качества.

– Ты их видел? Они наслаждались. Им нравилось быть частью чего-то большего. Если бы я сказал разгромить столовую и первым подал пример, они бы тоже вскочили. – Он провёл пятернёй по волосам и зевнул. – В конце за послушание я наградил их.

– Как собак, – буркнул я. – Даёшь вкусняшку после выполнения команды.

– Ну да, вспомни, как ты выгуливал пуделей мистера Гроссо. Вроде бы ты с ними даже учил команды.

– Мы только повторяли команду «дай лапу», – пожал плечами я. – Вообще мистер Гроссо нанял кинолога для обучения.

– Почему пудели тебя слушались? И как ты с ними знакомился?

– Ну… – я попытался вспомнить тот день, – дал себя обнюхать для начала. Мистер Гроссо сказал угостить их и поиграть с ними на улице в мяч.

– А потом что он говорил? Были правила или запреты?

– На прогулке быть строгим, иначе они сядут на шею. Хвалить только по делу, например, если они выполнили команду, – перечислял я, загибая пальцы. – Следить, чтобы не лаяли на прохожих, не реагировали на белок в парке.

– Всё верно, – хитро улыбнулся Скэриэл.

И я понял, что, по сути, он делал в точности то же самое.

По средам смотрели фильмы. В одной из комнат Дома Спасения и Поддержки мы поставили экран и около двадцати стульев. Вскоре популярность этого любительского кинотеатра возросла настолько, что приходилось смотреть по системе «кто не успел, тот опоздал». Мы проводили по два сеанса, за репертуар отвечал Скэриэл. Он предпочитал зарубежные военные фильмы о революциях, о неравенстве, о смелости подпольных организаций. Иногда он и сам оставался в зале, а затем собирал желающих пообсуждать фильм в другом помещении. Они засиживались там допоздна за закрытыми дверями, бурно и громко делясь впечатлениями. Это случалось редко, но после таких посиделок Скэриэл всегда просил повторно взглянуть на анкеты некоторых ребят. Он искал самых увлечённых, развитых не по годам или тех, кто стремился к большему, чем просто развлекаться в свободное время. Так он приметил Виктора, Валери и Аллена.

Скэриэл мог подойди к любому посетителю дома и завести непринуждённый разговор, поднять настроение и подбодрить. Он не скупился на добрые слова, но жёстко осаживал тех, кто пытался задеть его или навязать свои порядки. Одного низшего по имени Эрик, который приставал к младшим и намеренно разбил окно в столовой, Скэриэл при всех ударил кулаком в живот. Эрик сложился от боли и застонал, в то время как Скэриэл хладнокровно смотрел на него сверху вниз. Эдвард, наблюдавший за этой картиной, велел двум работникам вывести низшего за ворота, после чего обратился ко всем присутствующим:

– Надеюсь, это станет для всех уроком. Мы не потерпим в Доме Спасения и Поддержки хулиганов. Здесь вас кормят и развлекают, взамен вы должны уважать нас и это место.

На заднем дворе мы организовали баскетбольное поле. В мячах у нас недостатка не было. Корзин мы повесили шесть, как в спортивных залах. Всегда можно было разбиться на пары и перебрасываться мячом или оккупировать корзину в одиночку, делая броски.

Чуть дальше, за высокой деревянной перегородкой, было место для метания ножей – прихоть Скэриэла. Для таких тренировок требовались особые ножи, которых у нас было только три штуки. Я не желал давать в руки малолетних низших и полукровок холодное оружие, так что мы негласно решили, что заниматься метанием будет только Скэриэл. То, что именно ему это разрешили, произвело сильный эффект на всех посетителей. Теперь Скэриэл устраивал целые шоу, когда на заднем дворе появлялось достаточно зрителей. Даже игроки в баскетбол забывали о мячах и корзинах, стоило ему появиться с ножами.

– Ты сегодня в ударе, – проговорил я однажды, с трудом вытащив нож из деревянного стенда. Рукоять мы обмотали жёлтой изолентой, чтобы легче найти, если отскочит.

За нами наблюдали человек пятнадцать и каждый раз охали, стоило Скэриэлу запустить нож.

– Настроение хорошее, – щурясь на солнце, произнёс он. – Да и погода радует.

– Как долго планируешь их развлекать? – Я уже замёрз. Изо рта при разговоре вылетали облачка пара.

– Ещё пару раз – и расходимся. –