Алексей неловко дёрнул плечами и пожалел, что на нём нет ни фуражки, ни кивера, и нечем скрыть наверняка зардевшееся лицо.

— Дозрел, наконец, желторотый? — Войницкий приветливо потянулся хлопнуть по плечу, но Алексей отошёл на шаг в сторону. Поручик тут же изменил жест на приветственный мах.

— Вижу, вы решили зайти не один? Кто это с вами?

Алексей отделался крайне расплывчатым и неопределённым бормотанием и взмолился про себя, чтобы поручик ушёл, наконец, и перестал делать эту сцену более неловкой.

Павел рядом стоял, молча вытянувшись во фрунт и смотря ничего не выражающим взглядом на начальство. Двое рядовых за спиной повторяли его позу. В голове у него крутилось, что выбрал он неудобный момент, но когда бы они смогли выбраться, как не в день увольнительной, не им одним данный. Он беззвучно выдохнул через нос, пытаясь собраться и вернуть утраченное спокойствие не только внешне, но и внутри. В конце концов, они ведь именно этого и хотели? Алексей должен был быть рад.

Мадам, известная как Франсе, почуяла усилившееся напряжение между гостями её заведения и поспешила вмешаться.

— Сударь, — обратилась она к поручику. — Надеюсь, заказанная шляпка придётся по вкусу вашей избраннице. С величайшим почтением таю в душе надежду, что вы не оставите нас своим покровительством и в будущем сделаете ещё немало заказов.

Войницкий переключился на неё. Изящно кивнул, молодецки подкрутил ус и удалился, напевая романс и бросив напоследок пожелание, чтобы силы никогда не оставляли молодого человека.

Парочка рядовых, однако, осталась. Павел кинул на них раздражённый взгляд и подтолкнул пытающегося за ним спрятаться Алексея к хозяйке.

Стоило поручику выйти, как в стайке девушек возобновилась бурная беседа.

— Девочки, вы посмотрите, каких фруктов к нам занесло! — девица заинтересованно оглядела Алексея (красивый и юный, не часто такие заходят), равнодушно прошлась глазами по Иванову, а потом вернулась к нему, словно только сейчас что-то заметила и заинтересованно остановила на нём взгляд.

Хозяйка по новой оглядела странную парочку и решительно обратилась к Павлу, безошибочно решив, что вопреки бросавшейся в глаза разнице статусов, вёл в этом дуэте именно он. Слегка настороженно уточнила, цепким взглядом ощупывая его лицо:

— Вы пришли что-то заказать?

— Да. Из того, что можно посмотреть в комнатах, — и Павел кивнул головой на лестницу.

Зашуршали многочисленные юбки, разглаживаемые руками хозяйки. Она немного помедлила и отбросила всякие церемонии.

— Вам помоложе? Постарше? У нас есть выбор. Сашка малая, Сашка старшая.

Павел наклонил голову ближе и чуть понизил голос:

— Нам бы пару красавиц нашего возраста и комнату.

Хозяйка едва махнула рукой, как от стайки отделилась пара девушек, одна из них была той самой, которая отметила появление выделявшихся посетителей.

Толкнув ладонью Алексея в позвоночник под лопатками, потому что дабы толкнуть выше пришлось бы тянуться, что выглядело бы как минимум забавно, как максимум смешно и жалко, чего крайне не хотелось, Павел тихо сказал ему, чтобы тот пока поднимался наверх. Сам же повернулся лицом к сослуживцам и внешне равнодушно выслушал остроты, в том числе и о том, что он сам забыл в подобном месте. Только рука пару раз провела по макушке, приглаживая и без того ровно лежавшие волосы. Он отвесил пару шуток дурного содержания в ответ, ведь самое страшное, что ему угрожало — это остаться со сломанным носом в отличие от того, что им с подобным провождением досуга грозило остаться без носа вовсе, впрочем, как и остальных частей недолговечного тела. Павел резко повернулся и пошёл по ужасно скрипящей, но тем не менее выдерживающий его вес лестнице, стараясь не касаться перил. Он легко догнал Алексея, которого задерживали девушки. Они все вчетвером зашли в комнату, и Павел постарался плотно прикрыть за ними дверь. Дверь неожиданно закрываться не захотела. Пришлось сунуть первую попавшуюся тряпку между косяком и гранью двери, и тогда задвижка глубоко вошла в паз.

Услышав за собой стук задвижки, Алексей одновременно ощутил два совершенно противоположных по своей направленности чувства. Он и размяк от облегчения, что больше не нужно держать лицо перед встретившимися ему сослуживцами, и тревожился от того, что совершенно не представлял, что делать дальше. А ещё он до сих пор не слышал, как звучало имя брата из уст сослуживцев. И теперь услышанное заставило задуматься. Насколько оно было… специфическим. Имя Аполлинарий был произнесено таким тоном, словно несло в себе что-то неприятное. Нехорошо, очень нехорошо. Алексей выдохнул, прекратил безнадёжные попытки скрыться за брата, всё равно с его ростом это было невозможно, и стал с вполне искренним интересом оглядывать интерьер комнаты, который поначалу и не заметил.

Комната на удивление была чистой и приличной. Совсем как номера на постоялом дворе. Алексей понял, что попади он сюда иным образом, ему бы и в голову не пришло, чем на самом деле занимаются здесь. Небольшое окно было занавешено плотными портьерами, возможно, излишне пыльными, но сносными. Достаточно широкая кровать была приставлена к правой стене, слева стоял небольшой столик, а рядом на стуле уместился таз со с виду чистой водой. На стене висел карандашный рисунок в рамке. В отличие от того, что можно было бы ожидать, это был невинный натюрморт. Букетик полевых колокольчиков. Чья-то рука парой штрихов обозначила жёсткие стебли и удивительно изящно изобразила чашечки цветов с оставшимися на них после дождя каплями. Алексей на какое-то время застыл, разглядывая рисунок, пока девушкам не надоело ждать и они не попытались бросить в койку сначала Павла, а вслед за ним и его.

Павел выпутался из мягких, но на диво крепких рук.

— Что вы? Что вы, сударыни, так торопитесь?

Только сейчас, когда ненавистные сослуживцы не маячили перед глазами, он смог присмотреться к девушкам. Одна, та, что отличалась звонкостью голоса и первая заявила об интересе к новым посетителям, была одета в яркое бордовое платье, Павлу показалось даже, что она в этом платье была как та самая птичка-скалолазка с яркими красными крыльями. Простоволосая. Светлые волосы рассыпаны по плечам, один завитой локон лёг между полных грудей. Лицо широковато, нос излишне короток, очертания рта далеки от изящных, крестьянка, должно быть. Вернее, крестьянская дочь. В руках, которыми она тянула Павла, чувствовалась взаправдашняя сила, такую можно приобрести, с малых лет нося вёдра с водой, взрыхляя упрямую жёсткую землю и ухаживая за скотиной. И как её сюда занесло? У второй было красивое нежное лицо с сонными тёмными глазами, мягкое и расслабленное даже на вид