глубокой, насыщенной приключениями и эмоциями, но в то же время между ним и Альдино произошли по меньшей мере две запомнившиеся ссоры, о которых они никогда больше не говорили, поскольку конфликты были быстро исчерпаны и обошлись без последствий. Первая ссора произошла, когда им было по двадцать и они учились в университете. Пробо даже не помнит причину, может, из-за приглашения на какую-то вечеринку, а может, из-за девушки, и, вполне вероятно, Пробо тогда был неправ. Вторая ссора, которую Пробо помнит отлично и над которой он стал снова раздумывать после гибели Альдино, произошла много лет спустя, уже после университета, когда они оба женились и стали отцами семейств. Памятна она потому, продолжает Пробо, что они охотились вдвоем в загородном угодье отца Титти, в Валломброзе[70], и оба были вооружены. Альдино внезапно выстрелил в куропатку, в которую целился Пробо. Он стоял за спиной Пробо, вскинул ружье над его плечом и выстрелил, напугав его до смерти, поскольку Пробо в это время сам прицеливался в куропатку и не ожидал услышать двух оглушительных выстрелов в двух сантиметрах от уха. Альдино поступил не по правилам, и то, что он сделал, было довольно опасно, но последовавшая за этим реакция Пробо была чрезмерной. Он завопил и высказал другу прямо в глаза все, что он о нем думал, осыпал его оскорблениями, отчасти не заслуженными, и ушел, дрожа от гнева и испуга, оставив того одного с собакой, которая принесла к его ногам проклятую куропатку. Вот, спрашивает Пробо у жены, разве невозможно представить, что во время той ссоры в нем на три сотые секунды мог возникнуть импульс прикончить Альдино? Он держал в руке заряженную двустволку, когда изрыгал на него ругательства как на самого последнего из людей: не думает ли она, что в какой-то неуловимый миг, который невозможно ни ощутить, ни запомнить, в нем возникло желание поднять ружье и выстрелить другу прямо в лицо?

Молчание. Летиция не знает, что ответить. Две желтые фары прорезают темноту и приближаются: это «Ситроен DC» Титти Мансутти. Летиция продолжает молчать. Да, отвечает Пробо, не сомневайся, возникло. Но так как судьба Альдино, замечает он напоследок, уготовила ему гибель в результате одного из самых невероятных совпадений во вселенной, когда все решалось в течение трех сотых секунды, то получается, будто он сам убил его в то утро. В сущности, одно и то же. Он выкидывает сигарету, открывает дверцу, выходит. Летиция следует за ним. «Ситроен» останавливается, показывается Титти со своими двумя дочерями. Все обнимаются и входят в ресторан.

В ту минуту, в двадцати километрах севернее, Ирена выходит из дома и направляется на пляж. Джакомо ее видит и с облегчением вздыхает, поскольку кое-что задумал, но не решался осуществить, пока Ирена бродила по дому, ведь она все всегда слышит, все всегда знает, а если не слышит или не знает, то непонятно как, но все равно угадывает. Сейчас, когда она ушла, он может осуществить свой замысел. Речь идет о проверке. Он подходит к телефону и набирает номер соседнего дома – вот он, в сорока метрах отсюда, за забором, увитым жасмином. Гудок. Второй. Мать: Алло? Добрый вечер (измененным голосом), можно поговорить с Луизой? Мне очень жаль, но Луиза вышла, кто звонит, что ей передать? Джакомо застывает, сидя на диване, телефон на коленях. Алло (на том конце провода)? Алло? Джакомо вешает трубку. Ему Луиза сказала, что не сможет выйти из дома. Ирена тем временем уже оставила сад позади и поступью призрака направляется по дорожке в сторону дюны. За дюной – пляж. Перед ним – коварные Мулинелли.

Марко и Луиза тем временем поедают фокаччину, сидя на террасе закусочной среди пиний Баратти. С нетерпением людей, которые вскоре бросятся в объятия друг к другу, они поглощают лепешки, запивают пивом и перебрасываются короткими фразами. Твоя как? Супервкусная. Моя тоже. Закажем еще по одной? Оба так давно ожидают того, что должно случиться, и оба знают, что вскоре произойдет неподалеку отсюда, на пляже: Марко ждет этой минуты два года, Луиза – пять или, может, десять лет, хотя если ее послушать, то, оказывается, всю жизнь. Марко Каррера: Луиза не помнит ни минуты в своей жизни, когда бы от этого имени у нее не начинало сильнее биться сердце. Когда она была еще совсем малышка и их семьи еще не поссорились, и Марко гонялся за ней по пляжу, понарошку пугая ее, или когда они с Иреной учили ее и ее брата ходить под парусом на их «Ворьене»; и даже когда фамилия Каррера стала запретной, но он как ни в чем не бывало продолжал улыбаться ей на пляже, был с ней любезен, или когда Ирена сошлась с ее братом и они как ни в чем не бывало целовались у всех на глазах, ей тогда было десять, и она ощущала себя счастливой, поскольку это означало, что любви не страшны никакие преграды и что однажды они с Марко смогут заниматься тем же… Сейчас они сидят на террасе закусочной, Луиза не спускает глаз с Марко, медленно жующего свою лепешку, и мысленно вспоминает все минуты ожидания этой встречи, что практически означает всю жизнь. Девственная красота Баратти, высокие и раскидистые кроны пиний, спокойное море, в котором отражаются огни, бесконечная нега этого августовского безлунного вечера, кажется, были заказаны специально, чтобы отпраздновать осуществление единственного настоящего желания, которое она и Марко – да, и Марко тоже, – можно сказать, ждали всю свою жизнь.

А в «Красном лобстере» тем временем Летиция, сидя напротив Пробо, продолжает ловить себя на мысли, что испытывает к нему растущую нежность, настолько сильную, что она становится влечением. Вы о чем? Летицию физически тянет к мужу? Сколько времени они не занимались сексом? Многие годы. То, что Пробо рассказал ей о смерти друга, он, такой аристотелевский, прямоугольный, скучный, – это сделало его привлекательным? Или же это из-за ресторана, в котором они ужинают, – открытого Пробо, выбранного им для этого юбилейного ужина, грозившего в противном случае быть гнетущим, ресторана, полного восхитительных запахов и звуков, потрясающих блюд и сытых, довольных посетителей, – может быть, это делает Пробо столь притягательным? Летиция не большая гурманка, но все то, что она дегустирует сегодня вечером, кажется ей буквально сказочным: легкий суп из морепродуктов с шафраном, сладкий рис с омарами и эстрагоном, речной лосось, запеченный под шнитт-луком, клецки с луком-шалотом, морской окунь с хрустящей картофельной корочкой, «живая» рыба Сан-Винченцо…

Это – вневременной ужин, то, что впереди, как она